Жёлтая охра представляет собой смесь гидрата окиси железа с глиной, а красная является смесью безводной окиси железа с глиной. Красная охра готовится большей частью обжиганием жёлтой охры, встречающейся в изобилии в природе, и употребляется как краска, а также в ситцепечатании. Благодаря устойчивости минеральных пигментов к воздействию света и химических веществ, а также дешевизне, охра широко применяется для всех видов красок: клеевых, масляных и пр.
...на серебряных рудниках были рабы, они в поисках серебра вырывали под землей шахты. Наталкиваясь же там на жилу охры, они старались добывать охру наряду с серебром; поэтому у древних были в распоряжении превосходные запасы охры для отделки их работ.[1]
— Марк Витрувий Поллион, «Десять книг об архитектуре», (Книга VII. Глава VII. Естественные краски), I в. до н.э.
Рудники сіи при насъ только начали разработывать; а нынѣ по извѣстіямъ слышно, что чѣмъ далѣе жила углубляется, тѣмъ изобильнѣе становится блейгланцовъ: а можетъ быть желтая охра доведетъ и до золотой жилы.[3]
— Иван Лепёхин, «Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія...», 1770
Боже ты мой, какие краски! тут вохры, я думаю, и на копейку не пошло, все ярь да бакан <кармин>.[4]
...эта публика любит краски яркие, которые резали бы глаза, и для нее не надо скупиться на бакан, сурик, охру, синьку, тем более, что все эти материалы очень дёшевы.
Охряных курганов кругом озера множество, где охра является в разных видах, начиная от мелкого порошка, легко растираемого руками, до твёрдой яшмы прекрасного алого цвета. Между голышами, особенно первого берега, попадается пепельновидный обсидиан с зеленоватым отливом.[5]
Когда бродишь берегами рек, окружающих Новгород, и видишь образование галек из цветных земель, глин, от синих через красные баканы до светло-охристых, то становится ясным, откуда возник колорит росписи Спаса-Нередицы...[9]
Глаза начаты краситься синим, да краски не хватило, и туда напустили не то охры, не то просто сняли синюю краску нечистым клякспапиром, и осталось серо-сине-коричневое пятно с прозеленью, ― и цвета их не опишешь.[9]
Лучшей охрой считалась аттическая, находимая в Лаврийских рудниках вместе с серебряной рудой. Более темную охру добывали на острове Скиросе...[11]:49
— Иван Толстой, «Эллинистическая техника. Глина и вяжущие материалы», 1948
Древнегреческие живописцы, по свидетельству Плиния, пользовались шестью сортами охр. Лучшая охра, так называемая Sil atticum — аттическая охра, употреблялась для изображения света...[12]:191
Охра в научной и научно-популярной литературе[править]
...опыты довольно явствуютъ, что въ водѣ находятся квасцы, которые она получаетъ отъ вышеупомянутой жирной черной глины; ибо и глина такой же имѣла вкусъ. Жаркое время служило намъ къ сокращеннымъ испытаніямъ сего вещества: ибо мѣстами, гдѣ солнечные лучи наиболѣе дѣйствовали, глина покрыта была соляною скорлупою, которой мы набравъ полтора унца разпустили въ водѣ: въ цѣдилѣ осталось полъунца черной глинистой земли. На другой день въ суднѣ осѣла на дно желтая весьма мѣлкая охра, которая по слитіи воды вѣсила двѣ драхмы. Слитую воду выварили мы до суха и получили пять драхмъ мѣлкой соли, которая вкусомъ ни мало отъ обыкновенныхъ квасцовъ не разнилася, и на угольяхъ такъ же кипѣла, какъ квасцамъ свойственно, но только еще была нѣсколько желтовата, что примѣсу не совсемъ отставшей охры приписывать должно.[2]
Въ горахъ сихъ и на самой поверьхности въ прорытыхъ стремленіемъ воды бороздахъ оказывается желѣзный песокъ, который мѣстами сросся въ глыбы. Вытекающіе изъ горъ ключи вездѣ выносятъ съ собою охру, несумнѣнную доказательницу желѣза.[2]
Охра в публицистике и документальной литературе[править]
Охры, обрыв (Русильон, Франция)
Прежде всего мы рассмотрим краски самородные, добываемые из залежей, какова охра, как ее называют у греков. Она встречается во многих местностях, как и в Италии; но лучшей аттической охры теперь не достанешь, потому что, когда в Афинах на серебряных рудниках были рабы, они в поисках серебра вырывали под землей шахты. Наталкиваясь же там на жилу охры, они старались добывать охру наряду с серебром; поэтому у древних были в распоряжении превосходные запасы охры для отделки их работ.[1]
— Марк Витрувий Поллион, «Десять книг об архитектуре», (Книга VII. Глава VII. Естественные краски), I в. до н.э.
Я сказал, что причиною появления озера был подземный огонь и что следы его видны везде — и в самом деле: большие пласты каменного угля, проникнутого квасцами, залегают с южной его стороны, может быть, уголь этот идет и кругом, но это не изведано; глина, окрашенная железною охрою, получила красный цвет не иначе как от огня, потому что охра в естественном состоянии жёлтая. Охряных курганов кругом озера множество, где охра является в разных видах, начиная от мелкого порошка, легко растираемого руками, до твёрдой яшмы прекрасного алого цвета.[5]
...один из таких серебряных рудников (Зерентуйский) у нас перед глазами. Он открыт в 1825 году, вместе с Благодатским. Толщина его не более 2 сажен, месторождение заключается в известняке, падает почти вертикально и наполнено преимущественно тальком, в котором железисто-свинцовые охры со свинцовым блеском и белою свинцового рудою попадаются небольшими гнёздами.[17]
Основной и почти единственной жёлтой краской древних была охра разных оттенков, добывавшаяся из залежей в различных областях древнего мира. Лучшей охрой считалась аттическая, находимая в Лаврийских рудниках вместе с серебряной рудой. Более темную охру добывали на острове Скиросе...[11]:49
— Иван Толстой, «Эллинистическая техника. Глина и вяжущие материалы», 1948
Древнегреческие живописцы, по свидетельству Плиния, пользовались шестью сортами охр. Лучшая охра, так называемая Sil atticum — аттическая охра, употреблялась для изображения света; стоила она 2 динария за фунт. Впервые её стали применять в качестве живописной краски знаменитые греческие живописцы Полигнот и Микон, жившие в I веке н. э., а также Апеллес, Эхион, Меланфий и Никомах, выполнившие свои знаменитые произведения только четырьмя красками, одна из которых была аттическая охра. Помимо аттической охры, применялись: мраморовидная темножелтая охра Sil marmorosum, стоившая 1 динарий за фунт и добывавшаяся в 20 милях от Рима, в горах; темножелтая, называемая сиросской землей Sil syricum, другая темножёлтая — ахианская охра, привозимая из Ахани, употреблявшаяся для теней, продавалась она по 2 сестерция за фунт, медийская Sil lydium, привозимая из Сардии, и светлая охра Sil lidicum, доставляемая из Галлии и стоившая 1 сестерций и 8 ассов за фунт.[12]:191
...шестью охрами греческие и римские живописцы писали свои произведения, применяя их не только в чистом виде, но и в смеси с другими красками. Витрувий, хорошо знакомый с техникой живописи современных ему римских художников, описывая применявшиеся в его время краски, пишет, что желтые земли, называемые по-латыни силь, а по-гречески охра, добывались как ископаемые самородки; находили эти охры в то время во многих местах Италии, а лучшая охра, так называемая аттическая, добывалась из рудных жил охры, находившейся в серебряных рудниках в Афинах.[12]:191
В коллекции Музея Берцелиуса в Стокгольме находятся три дюжины пробирок с различными солями ванадия, которые удалось получить великому шведу. Среди их цветов – ярко-бирюзовый, светлый небесно-голубой, оранжевый, ярко-малиновый, каштановый, светло-коричневый, разнообразные оттенки охры, болотно-зелёный и чёрный...[19]
Использование столичными модницами некоторых из этих средств пагубно сказывалось на их здоровье. Об этом писал придворный медик самодержца Самуил Коллинз (конец XVII века), перечисливший в «Письме к другу, живущему в Лондоне» вредные добавки в составе макияжа русских женщин. К ним он отнёс ртутные препараты, охру, испанские белила (висмут), металлическую сажу, которая разводилась водкой и часто использовалась московитками для подкрашивания бровей и ресниц.[20]
— Игорь Зимин, Людмила Орехова, «Из истории зубоврачевания, или Кто лечил зубы российским монархам», 2015
Хотя трудно проникать въ земныя нѣдра безъ откровенія внутренностей земныхъ; однако можно смѣло сказать, что въ сихъ горахъ много сокрыто желѣзной матки. Красная глина въ подолахъ горъ лежащая, и вытекающіе ключики, изобилующіе желтоватою охрою, явно о ней говорили.[2]
Опрокинутыя вѣтромъ деревья кореньями своими выворачивали на поверьхность красноватую охру, которая весьма рыхла и тонко частиста: но чему приписать рожденіе сея охры, не знаю; ибо тутъ ни малѣйшаго колчеданнаго признака не находилося. И такъ мнѣ кажется, должно прибѣгнуть къ универсальной кислотѣ въ воздухѣ находящейся.[3]
— Иван Лепёхин, «Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія...», 1770
На конецъ открылася совершенная серебряной руды понурная жила; которая чугуноватымъ кисомъ, какъ бы кожухомъ, отвсюду покрывалася. Блейгланецъ былъ разновидный: иные куски составляли такъ называемой тѣнистой блейгланецъ, другіе чистой мѣлкой кубичной, между которымъ нѣжная желтая охра небольшія составляла крапины. Изъ сего краткаго объявленія всякъ удобно заключать можетъ, какая надежда въ Оренбургской губерніи къ приисканію серебряныхъ рудъ находится. Рудники сіи при насъ только начали разработывать; а нынѣ по извѣстіямъ слышно, что чѣмъ далѣе жила углубляется, тѣмъ изобильнѣе становится блейгланцовъ: а можетъ быть желтая охра доведетъ и до золотой жилы. При семъ случаѣ не лишнее дѣло будетъ упомянуть что наши горные служители, посылаемые отъ правительства для освидѣтельствованія мѣстъ рудоискателями доказываемыхъ, не рѣдко по неизвѣстнымъ мнѣ причинамъ утверждаютъ свое свидѣтельство только по наружному виду, и тѣмъ самимъ рудокопателей приводятъ въ уныніе, можетъ быть, съ общимъ урономъ.[3]
— Иван Лепёхин, «Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія...», 1770
У рѣки правой берегъ высокъ и кончится къ водѣ яромъ, а лѣвой отлогъ: въ правомъ ломаютъ на строеніе известковой твердой камень, которой лежитъ глубоко превеликими плитами, смѣшанной кое гдѣ съ селенитовыми хрусталями; глубина его отъ поверхности холма, гдѣ ломаютъ, на глазомѣръ будетъ саженъ до пяти или болѣе; и какъ яръ крутъ и открытъ, то можно было почти видѣть, какіе слои поверхъ его лежали: во первыхъ былъ черноземъ на аршинъ толщиною; подъ нимъ лежалъ слой глины изъ красна желтой на нѣскольхо саженъ; по томъ мѣлкой песокъ на поларшина, а подъ нимъ крупной хрящь; подъ хрящомъ лежалъ всякой сбродъ, состоящій изъ известковаго плитняка, голышника, песка и суглинка, всѣ проникнутыя желѣзнымъ веществомъ или охрою; подъ симъ лежалъ опять черноземъ съ глинистыми прожилками и наконецъ пространные полы твердаго блестящаго безъ всякихъ окаменѣлостей известковика.[21]
— Василий Зуев, «Путешественныя записки отъ С. Петербурга до Херсона въ 1781 и 1782 году», 1787
Спускаясь въ долину, по которой Обоянка протекаетъ, въ крутыхъ ея берегахъ примѣтилъ я разноцвѣтный песокъ полосами лежащій, который издали дѣлалъ видъ не непріятный. Различіе полосъ произходитъ отъ смѣшавшейся съ нимъ желѣзистой охры, которая индѣ бура, индѣ желта, а индѣ зеленоватаго цвѣта.[21]
— Василий Зуев, «Путешественныя записки отъ С. Петербурга до Херсона въ 1781 и 1782 году», 1787
Не далеко отъѣхавъ отъ толстой могилы въ берегу рѣчки Солёной, которую мы послѣ переѣзжали, видны были яры, которые издали краснѣли на подобіе киновари; я своротилъ не много съ дороги, чтобъ ихъ осмотрѣть, и видѣлъ, что онѣ состояли изъ красной глины съ известью смѣшанной, что безъ сомнѣнія произходитъ отъ разведенной водою и просякшей сквозь мергелеватую почву желѣзной охры.[21]
— Василий Зуев, «Путешественныя записки отъ С. Петербурга до Херсона въ 1781 и 1782 году», 1787
Я смотрю в Ольгины глаза и думаю о своей любви. …Моя икона никогда не потускнеет; для ее поновления мне не потребуется ни вохра-слизуха, ни празелень греческая, ни багр немецкий, ни белила кашинские, ни червлень, ни сурик. Словом, я не заплатил бы ломаного гроша за все секреты старинных мастеров из «Оружейной серебряной палаты иконного воображения».[23]
Трёхцветия, которыми глаз ориентируется в видимости, неодинаковы не только у различных народов, не только зависят от географических и пейзажных условий, но и каждый из нас по зрительным и мозговым свойствам в иной шкале этого трехцветия мыслит. Когда бродишь берегами рек, окружающих Новгород, и видишь образование галек из цветных земель, глин, от синих через красные баканы до светло-охристых, то становится ясным, откуда возник колорит росписи Спаса-Нередицы, пророка Илии и вообще древней новгородской школы.[9]
Жена, блондинка с русской миловидностью лица, понятной, может быть, только нам самим: так все на этих лицах бывает сбито кое-как ― впопыхах воткнут нос, по ошибке вздернуты невпопад брови. Глаза начаты краситься синим, да краски не хватило, и туда напустили не то охры, не то просто сняли синюю краску нечистым клякспапиром, и осталось серо-сине-коричневое пятно с прозеленью, ― и цвета их не опишешь.[9]
Я искал в ящике краски. Вижу — терр де сьен, охры, чёрная кость и синяя прусская, — а где же кадмиум?
— Что? — спросил он.
— Кадмиум, краплак, индейская, кобальт.
— Этих красок у меня нет, — говорит Сорокин. — Вот синяя берлинская лазурь — я этим пишу.
— Нет, — говорю я, — это не годится. Тут краски горят в природе. Охрой это не сделать.[10]
День был на редкость приятный ― ясный, солнечный, с ветерком, отгоняющим разную крылатую нечисть. С правой стороны Догдо все время на протяжении 5 ― 6 км вниз от стана партии тянутся жёлтые, оранжевые, серые, охристые, вообще цветистые оплывины, а местами и коренные выходы измененных эффузивов, сильно сульфидизированных, за счет чего они и характеризуются такими яркими цветами.[24]
Мало уметь рисовать и иметь набор отличных красок, великолепный, загрунтованный приходящим к вам мастером холст. Не зная живописных материалов, не понимая их «нутра» и не умея с ними должным образом обращаться, невозможно создать хорошее живописное произведение. Я вот никогда не смешиваю кадмиев с охрами, не пишу стронциановой, не люблю сажу, не примешиваю к краскам масла, а некоторые это любят делать, а потом удивляются, откуда в их живописи появляются и серость и чернота всего колорита, которых в природе и не найдёшь.[25]
Охра в беллетристике и художественной прозе[править]
Это была Пречистая Дева с младенцем на руках: «Что за картина! что за чудная живопись! — рассуждал он, — вот, кажется, говорит! кажется, живая! а Дитя Святое! и ручки прижало! и усмехается, бедное! а краски! Боже ты мой, какие краски! тут вохры, я думаю, и на копейку не пошло, все ярь да бакан <кармин>. А голубая так и горит! важная работа! должно быть, грунт наведен был блейвасом...»[4]
Но вот тонкая работа кончена. Сережка бегает по селу, как угорелый. Он спотыкается, бранится, клянется, что сейчас пойдет на реку и сломает всю работу. Это он ищет подходящих красок.
Карманы у него полны охры, синьки, сурика, медянки; не заплатив ни копейки, он опрометью выбегает из одной лавки и бежит в другую. Из лавки рукой подать в кабак. Тут выпьет, махнет рукой и, не заплатив, летит дальше. В одной избе берет он свекловичных бураков, в другой луковичной шелухи, из которой делает он желтую краску. Он бранится, толкается, грозит и… хоть бы одна живая душа огрызнулась! Все улыбаются ему, сочувствуют, величают Сергеем Никитичем, все чувствуют, что художество есть не его личное, а общее, народное дело. Один творит, остальные ему помогают. Сережка сам по себе ничтожество, лентяй, пьянчуга и мот, но когда он с суриком или циркулем в руках, то он уже нечто высшее, божий слуга.[26]
Мне больше всего нравились полати, устроенные по-деревенски, где я любил спать. Обоев тогда не полагалось, и стены прямо по штукатурке окрашивали охрой или медным купоросом. Кухня содержалась в величайшей чистоте, и я не помню, чтобы в ней где-нибудь стояло неизбежное поганое ведро, лохань или что-нибудь подобное, что придает кухням такой непривлекательный вид.[7]
В то же время давал он советы, учил, как вязать кисти, начиная от самых толстых, жестких, из свиной щетины в свинцовой оправе, кончая самыми тонкими и мягкими, из беличьих волос, вставленных в гусиное перо; или, как для того, чтобы протрава скорее сохла, следует прибавлять к ней венецианской яри с красной железистой охрой.[8]
..мой художественный талант ничего не сделает. Очевидно, им нравятся только тенденциозные сюжеты: умирающая мать, важная барыня, из коляски подающая милостыню оборванной женщине с жёлто-зелёными детьми. В таких случаях дети всегда верверонез, светлая охра и цинковые белила. Исполнения, изящества колорита они не поймут.[27]
Подвигаясь далее вдоль подножия утёса, геологи скоро достигли места, где темно-красный цвет сменялся чёрным с желтыми и красными пятнами и жилками. Здесь опять оказался сплошной магнитный железняк. Немного далее, более разрушенные, изрытые ложбинками утесы были ярко-желтого и зеленовато-желтого цвета. В них Каштанов признал свинцовые охры и окисленные свинцовые руды, в которых на глубине мог быть скрыт массивный свинцовый блеск.[28]
Теперь они уже знали, что глина глине рознь. Есть глины тощие, есть жирные, такие, которые в сыром виде можно резать ножом, как ломти густого масла. По нижнему течению Тихой речки много суглинка, то есть глины рыхлой, смешанной с песком. В верховьях у озер попадается глина с известью, или мергель, а поближе к разъезду залегают мощные пласты красно-бурой глинистой охры. Все это было очень интересно, особенно потому, что раньше вся глина казалась ребятам одинаковой.[29]
Здесь, меж берегами, низко висел туман, он клубился и переливался, порой наполняясь багровым сияньем, и вот сквозь эти кровавые облаки и прорывались водяные пурпуровые вспышки, сея вокруг мелкую дождевую пыль и окрашивая ближние снега в темные охряные тона.[30]
Евдокия Спиридоновна чрезвычайно гордилась своей редкостью. По её просьбе Алёша Попович выкрасил доску особенно весело: львов ― жёлтой охрой, растения ― зеленой краской с красными цветочками, фон ― лазурью, русалок ― наполовину розовенькой, наполовину серебрянкой, а знаменитую дату ― белой краской.[31]
Вода здесь пахла иначе, чем в других виденных им местах. Запах был гнилостным. Вспоминая его впоследствии, Арсений испытывал счастье, ибо это был запах Венеции. Вечерело. Солнца не было видно из-за домов, но стены, до которых удавалось добраться последним лучам, становились охристыми и желтыми.[15]
Заметил я, что жёлтый этот цвет
Особенно льстит сердцу патриота;
Обмазать вохрой дом иль лазарет
Неодолима русского охота;
Начальство также в этом с давних лет
Благонамеренное видит что-то,
И вохрятся в губерниях сплеча
Палаты, храм, острог и каланча.[6]
И средь белого дня вдруг затеялись сумерки, Пыльный ветер ворвался в разбитые окна,
И закатное небо ― то в охре, то в сурике,
Ни луны и ни звезд ― только сурик и охра.[13]
— Александр Галич, «Священная весна» (из цикла Упражнения для правой и левой руки), 1971
Собаке подошёл цвет «охры золотистой»,
«тиоиндиго» цвет, разбавленный, ― коту.
«Лимонный кадмий» цвёл, и здешний, и латинский. Зной приторный ― свеже́й, когда кислит во рту.[14]
— Белла Ахмадулина, «Июля первый день живописатель цвета...» (из цикла «Хвойная хвороба»), 2002
↑ 12Витрувий. Десять книг об архитектуре. Пер. с лат. Ф. А. Петровского. — М.: Едиториал УРСС, 2003.
↑ 1234И. И. Лепёхин. Дневныя записки путешествія доктора и Академіи Наукъ адъюнкта Ивана Лепехина по разнымъ провинціямъ Россійскаго государства, 1768 и 1769 году, в книге: Исторические путешествия. Извлечения из мемуаров и записок иностранных и русских путешественников по Волге в XV-XVIII вв. — Сталинград. Краевое книгоиздательство. 1936 г.
↑ 123И. И. Лепёхин. Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія академика и медицины доктора Ивана Лепехина по разнымъ провинціямъ Россійскаго государства въ 1770 году. Въ Санктпетербургѣ при Императорской Академіи Наукъ 1802 года
↑ 12Большая хрестоматия. Русская литература XIX века. ИДДК. 2003 г.
↑ 123Н. А. Бестужев. Первый вариант очерка «Гусиное озеро», Письмо И. С. Сельскому; в книге: Научное наследство, том 24. — М.: Наука, 1995 г.
↑ 12Толстой А. К. Полное собрание стихотворений и поэм. Новая библиотека поэта. Большая серия. — Санкт-Петербург, «Академический проект», 2006 г.
↑ 12Мамин-Сибиряк Д.Н. Собрание сочинений в 10 томах. Том 9. Хлеб. Разбойники. Рассказы. — М.: Правда, 1958 г. — стр.425
↑ 12Д. С. Мережковский. Собрание сочинений в 4 томах. Том I. — М.: «Правда», 1990 г.
↑ 1234Петров-Водкин К.С., «Хлыновск. Пространство Эвклида. Самаркандия». — М: «Искусство», 1970 г.
↑ 12К. А. Коровин. «То было давно… там… в России…»: Воспоминания, рассказы, письма: В двух книгах. — Книга 1. «Моя жизнь»: Мемуары; Рассказы (1929—1935 гг.) — М.: Русский путь, 2010 г.
↑ 12Толстой И. И. Эллинистическая техника. Сборник статей. — Москва ; Ленинград : 1-я тип. Изд-ва Акад. наук СССР в Л., 1948 г. — 368 стр.
↑ 1234А. В. Виннер. Материалы масляной живописи (под ред. И. Э. Грабаря). — М.: изд-во «Искусство», 1950 г. — 522 стр.
↑ 12Галич А. А. Сочинения в 2 т. Том 2. — М.: Локид, 1999 г.
↑ 12Белла Ахмадулина. Избранное: Стихотворения, поэмы, эссе, переводы. — Екатеринбург: У-Фактория (ИПП Урал рабочий), 2006 г. — 633 с.
↑Игорь Зимин, Р. Мусаева, Людмила Орехова, Из истории зубоврачевания, или Кто лечил зубы российским монархам. — М.: Центрполиграф, 2015 г.
↑ 123В. Ф. Зуев. Путешественныя записки Василья Зуева отъ С. Петербурга до Херсона въ 1781 и 1782 году. — Въ Санктпетербургѣ, при Императорской Академіи Наукъ 1787 года
↑М. Волошин. «Суриков». — Ленинград, Художник РСФСР, 1985 г.
↑Вронский Б. И. По таёжным тропам: Записки геолога. — Магадан: Кн. изд-во, 1960 г.
↑Владислав Цукерман, Все краски мира. — М.: «Химия и жизнь», № 6, 1970 год
↑Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 4. (Рассказы. Юморески), 1885-1886 г. — стр.290
↑Евдокия Нагродская, «Гнев Диониса». — М.: Изд. группа «Прогресс» — «Литера», 1994 г.
↑Обручев В.А. «Плутония. Земля Санникова». — М.: Машиностроение, 1982 г.
↑А. Гайдар. Собрание сочинений в трёх томах. Том 2. — М.: изд. «Правда», 1986 г.
.jpg)
