На этой странице всегда используется мелкий размер шрифта.
Ширина
Контент широк настолько, насколько это возможно для окна вашего браузера.
Материал из Викицитатника
Георги́на (а также — георги́н, в мужском роде)[комм. 1] или да́лия (лат.Dáhlia) — один из самых шикарных садовых цветов, происходящий из небольшого рода георгина однолетних и многолетних травянистых растений семейства астровых (или сложноцветных).[комм. 2] Георгины — это весьма крупные многолетние растения с клубневидно утолщёнными корнями и большими головками цветков, иногда шаровидными.[комм. 3] Количество выведенных за века культивирования сортов георгины исчисляется тысячами.[комм. 4] По классификации садовых георгин, принятой в Брюсселе в 1962 году, все сорта разбиты на десять секций, групп или классов.
Вера знала, <...> сколько пестиков и тычинок в георгине, но значения Реформации она не понимала и общего взгляда на жизнь природы не имела.
— Дмитрий Писарев, «Женские типы в романах и повестях Писемского, Тургенева и Гончарова», 1861
...в клумбах цвели почти одни астры, напоминавшие своими безжизненными цветами выцветшие искусственные цветы, да кое-где виднелись ещё в вышине грубые, яркие цветы георгин, вытянувшихся выше человеческого роста.[1]
...яркие цветы росли по краям верхней площадки, а в центре её красовалась большая, крупная и редкая, жёлтая с красными крапинками далия. Она составляла центр и всего сада, возвышаясь над ним, и можно было заметить, что многие больные придавали ей какое-то таинственное значение.
...я машинально сжал его — георгин цвета вишни. Затем я, также машинально, опустил руку в карман и вытащил потемневшие розовые лепестки, которыми боялся сорить.[8]
Вере до её замужества не давали в руки ни одного романа; зато научное её образование было так полно, что она удивляла кандидата своими обширными сведениями; сведения эти были, конечно, чисто фактические; Вера знала, в котором году произошло, положим, Нердлингенское сражение, к какому роду и виду принадлежит божья коровка, сколько пестиков и тычинок в георгине, но значения Реформации она не понимала и общего взгляда на жизнь природы не имела.
— Дмитрий Писарев, «Женские типы в романах и повестях Писемского, Тургенева и Гончарова», 1861
Покатилов — был умница, и рапорты его приводили сенат в восхищение (один из местных садоводов даже одну разновидность георгины в честь Покатилова назвал «утешение сената»). Так что когда их в ту пору разом, в числе двадцати генералов, обидели и он приехал в Петербург объясниться: за что? — то ему только одно слово и сказали в ответ: «так». С этим он и отъехал.[10]
— Михаил Салтыков-Щедрин, «Пёстрые письма», 1885
В добавление к свекловичному сахару (сахарозе) и глюкозе, получаемой из крахмала картофеля и кукурузы, в последнее время выдвигается фруктоза — сахар, получаемый из растений, содержащих инулин. К таким растениям относятся земляная груша, цикорий и георгина. Фруктоза является наиболее сладким сахаром. Инулиносные растения идут далеко на север. Следовательно, является возможность иметь северный, и притом более сладкий сахар...[11]
По местам посажено было чрезвычайно красивое и невиданное у нас дерево, называемое по-английски broomtree. Broom значит метла; дерево названо так потому, что у него нет листьев, а есть только тонкие и чрезвычайно длинные зелёные прутья, которые висят, как кудри, почти до земли. Они видом немного напоминают плакучие ивы, но гораздо красивее их. Какая богатая коллекция георгин! Вот семейство алоэ; особенно красивы зелёные листья с двумя широкими жёлтыми каймами. Семья кактусов богаче всех: она занимает целую лужайку. Что за разнообразие, что за уродливость и что за красота вместе![12]
В этот день я проснулась с солнцем, и мысль, что уже нынче... как будто испугала и удивила меня. Я вышла в сад. Солнце только что взошло и блестело раздробленно сквозь облетевшие желтеющие липы аллеи. Дорожка была устлана шуршавшими листьями. Сморщенные яркие кисти рябины краснелись на ветках с убитыми морозом редкими покоробившимися листьями, георгины сморщились и почернели. Мороз в первый раз серебром лежал на бледной зелени травы и на поломанных лопухах около дома. На ясном, холодном небе не было и не могло быть ни одного облака.[13]
В сентябре, с отъездом господ, соседние помещики наезжали в Отраду и за ничтожную мзду садовнику и его подручным запасались там семенами, корнями и прививками. Таким образом появились в нашем уезде первые георгины, штокрозы и проч., а матушка даже некоторые куртины в нашем саду распланировала на манер отраднинских.[14]
Разговор шёл о цветах. Варенька просила позволения нарвать букет; я было хотел исполнить её желание, но она сказала мне, чтобы я не беспокоился, и убежала одна. Минут через пять она возвратилась с букетом.
― Иван Васильич, посмотрите, какой чудесный георгин я нашла у вас.
Я пошёл к ней навстречу.
― Мне бы хотелось, чтобы Тамарин бывал у нас, ― сказала она, когда я наклонился, чтобы рассмотреть цветок. Меня удивило это желание.[16]
...Лизавета Прохоровна, с собачкой и складным зонтиком, вышла погулять в свой немецкий чистенький садик. Слегка шумя накрахмаленным платьем, шла она маленькими шагами по песчаной дорожке, между двумя рядами вытянутых в струнку георгин, как вдруг её нагнала старинная наша знакомая Кирилловна и почтительно доложила, что какой-то Б…йкупец желает её видеть по весьма важному делу.[17]
Наконец я решился. Когда Василий Васильевич вышел в столовую, я судорожно выхватил грозный журнал из-под подушки и, спрятав под полою, выбежал в палисадник, убедившись наперёд, что никто меня не увидит. Выдернув одну из забытых подпорок, к которой летом привязываются георгины, я засунул ею журнал в одно из глухих окон в фундаменте, так, однако ж, чтоб мог, в крайности, достать его.[18]
— Афанасий Фет, «Дядюшка и двоюродный братец», 1855
Весна прошла, прошло и лето, настала осень, а мотылёк не подвинулся со своим сватовством ни на шаг. Появились новые цветы в роскошных нарядах, но что толку? С годами сердце всё больше и больше начинает тосковать о весенней свежести, об оживляющем аромате юности, а не искать же их у осенних георгин и шток-роз! И мотылёк полетел к кудрявой мяте.
Он раза два еще писал её портрет и все не кончал, говоря, что не придумал, во что её одеть и какой цветок нарисовать на груди.
― Жёлтая далия мне будет к лицу ― я брюнетка! ― советовала она.
― Хорошо, после, после! ― отделывался он. <...> Сторы у ней были опущены, комнаты накурены. Она в белой кисейной блузе, перехваченной поясом, с широкими кружевными рукавами, с жёлтой далией на груди, слегка подрумяненная, встретила его в своем будуаре. Там, у дивана, накрыт был стол, и рядом стояли два прибора.[19]
Сердце моё стало портиться, фальшивить, ожесточаться на какую-то неправильную неправду: вот, например, рядом со мною здоровеннейший георгин, и жрёт за семерых, я говорю, что «подлец!», и говорю, что надобно положить предел расхищению башкирских земель, а в сущности я зол потому, что мне не досталось в этих землях лоскута и что я должен скрючившись сидеть в управлении московско-индийской железной дороги…[20]
Угол сада зарос густым вишняком; вдоль него тянулись аллеи из вязов; посредине, на небольшой искусственной горке, был разведён самый красивый цветник во всём саду; яркие цветы росли по краям верхней площадки, а в центре её красовалась большая, крупная и редкая, жёлтая с красными крапинками далия. Она составляла центр и всего сада, возвышаясь над ним, и можно было заметить, что многие больные придавали ей какое-то таинственное значение. Новому больному она казалась тоже чем-то не совсем обыкновенным, каким-то палладиумом сада и здания. Все дорожки были также обсажены руками больных.
Сентябрь пришёл к концу; наступил октябрь. Дождливые дни снова сменились ясными и замечательно тёплыми осенними днями. Но эти дни, несмотря на тепло, уже не походили на те августовские дни, когда в воздухе ещё не слышалось осенней свежести, когда деревья в саду охотничьего домика ещё были вполне зелены, когда здесь всё было ещё в полном цвету. Теперь весь сад, сильно запущенный за последние дни и давно не метённый, был полон жёлтых и красных листьев; в клумбах цвели почти одни астры, напоминавшие своими безжизненными цветами выцветшие искусственные цветы, да кое-где виднелись ещё в вышине грубые, яркие цветы георгин, вытянувшихся выше человеческого роста.[1]
После этого прошло ещё несколько томительных часов. Мисс Рэг окончательно вознегодовала, не произносила никаких междометий и с упорным презрением смотрела на клумбу георгин и душистого горошка. Наташа без умолку рассказывала о том, как её отец богатеет ежегодно и какие он изобретает улучшения по хозяйству.[21]
Другие цветы, лишённые аромата, отличались зато пышною красотою, как, например, холодные красавицы камелии, разноцветные азалии, китайские лилии, голландские тюльпаны, огромные яркие георгины и тяжёлые астры.
В окна виднелся жёлтый, потемневший от дождя, забор станционного палисадника, где на обветренной куртине ещё пламенела единственная георгина; дальше, за платформой, тянулся ряд неподвижных товарных вагонов, уснувших на запасном пути. <...>
Павел Павлович рассеянно взглянул на Домаху. Вокруг головы у неё был обмотан красный платок; к нему она прикрепила жёлтые ноготки и две георгины. Круглое загорелое лицо её, с выражением тупого равнодушия и с капельками пота на лбу, казалось довольно красивым.[5]
Только окна почему-то закрыты в такую жару. Какие чудаки! Вот и вишнёвые садочки, и огороды. Пышные мальвы и георгины глядят через плетень. На золотых кустах чернобривца солнце словно забыло своё сияние. А вон и подсолнечники… Целый лес…[22]
Теперь она ходила по саду и осторожно срезала ножницами цветы к обеденному столу. Клумбы опустели и имели беспорядочный вид. Доцветали разноцветные махровые гвоздики, а также левкой — наполовину в цветах, а наполовину в тонких зелёных стручьях, пахнувших капустой, розовые кусты ещё давали — в третий раз за это лето — бутоны и розы, но уже измельчавшие, редкие, точно выродившиеся. Зато пышно цвели своей холодной, высокомерной красотою георгины, пионы и астры, распространяя в чутком воздухе осенний, травянистый, грустный запах. Остальные цветы после своей роскошной любви и чрезмерного обильного летнего материнства тихо осыпали на землю бесчисленные семена будущей жизни.
— О, простота! — сказала она. — Мальчик, ты плачешь потому, что скоро будешь мужчиной. Возьми этот, другой цветок на память от Камиллы Флерон!
Она взяла из вазы, ласково протянув мне, а я машинально сжал его — георгин цвета вишни. Затем я, также машинально, опустил руку в карман и вытащил потемневшие розовые лепестки, которыми боялся сорить. Дама исчезла. Я понял, что она хотела сказать этим, значительно позже.
Георгин я храню по сей день.[8]
Очутился в маленьком внутреннем дворике, отгороженном от остальной усадьбы низким заборчиком и глухой бревенчатой стеной дома. Здесь у Ивана Ильича были цветы. Штук шесть гранитных валунов, как большие розовые и серо-зеленые тыквы, были свалены в центре. «Альпийская горка» ― догадался Фёдор Иванович. Лысины камней проглядывали среди буйно проросшей между ними цветочной листвы. Федор Иванович узнал георгины и, удивившись тому, что такая высокая зелень и так рано для здешних мест, запустил руки под растения ― доискиваться истины. «Ага, ― установил он. ― Здесь они прикопаны прямо в горшках. Странно, однако, почему на альпийской горке?»[23]
«Контумакс» <сорт картофеля>, я его вам поручаю, вы найдёте его в малом дворике. Там альпийская горка и георгины. Вы же ботаник, у «Контумакса», действительно, листья, как у георгина. А с удвоенными хромосомами ― почти копия! Я его в горшки и прикопал там в камнях, среди георгин. Три горшка. Их тоже касается первый пункт. Пока не зацвели, не страшно. <...>
Он нашёл в пристройке тяпочку с коротенькой палкой и слегка окучил картофельные кусты. Их было около трех тысяч ― тридцать рядов по сто точек. Огород радовал чистотой, все кусты подросли, все были одинаковой высоты ― на одну пядь не доставали колена, и уже дружно завязывали бутоны. На альпийской горке все лысины камней исчезли под темными зарослями георгинов. Федор Иванович уже знал те стебли, которые надо не замечать, и, помня о лёжке в кустах ежевики, не замечал их, даря георгинам подчеркнуто любовный уход. Правда, некоторые листы георгинов он быстро и даже грубовато оборвал, а иные прищипнул с целью косметики ― те листы, которые слишком были типичны и могли выдать скрывающегося между ними двойника.[23]
Средь красных георгин стояла стройно ты,
Как тополь молодой твоей родной Украйны,
И с гибкой грацией красы необычайной
Поила медленно осенние цветы.[4]
Я помню вечер, бледно-скромный,
Цветы усталых георгин,
И детский взор, — он мне напомнил
Глаза египетских богинь.[6]
— Валерий Брюсов, «Я помню вечер, бледно-скромный…», (из цикла «Ненужная любовь», сборник «Me eum esse»), 1896
Блестела золотом кленовая аллея;
В саду ещё цвели последние кусты
Пунцовых георгин; поспевшая рябина
Краснела гроздьями; белеясь, паутина
Летала в воздухе, а жёлтые листы,
На землю падая, кружились с лёгким шумом.[25]
Георгины тупые, с цветами застылыми,
Точно их создала не Природа живая,
А измыслил в безжизненный миг человек.
Одуванчиков стая седая.
Миллионы раздавленных красных цветов,
Клокотанье кроваво-окрашенных рек.
Под беломраморным обличьем андрогина
Он стал бы радостью, но чьих-то давних грёз.
Стихи его горят — на солнце георгина,
Горят, но холодом невыстраданных слёз.[7]
Экая радость, поникшее тельце тюльпана,
высоколобые, служащие георгины ―
всё это будет поставлено в темных сосудах,
всё это ночью исполнится пламенем чуда.[28]
↑Это растение имеет два практически равноправных названия: «георги́н» и «георги́на», в мужском и женском роде. Первое, георгин — более старое, бытовое и литературное, однако второе, георгина — закрепилось в качестве «официального» ботанического названия рода растений (значительно более широкое понятие, чем садовые цветы).
↑Род георгина небольшой, по разным данным, он включает в себя от 4 до 24 видов, впрочем, в некоторых случаев их число доходит до сорока (часто называется число 42). В диком виде георгины произрастают преимущественно в горных районах Мексики, Гватемалы, Колумбии. Из дико растущих в Америке видов георгин следует назвать, прежде всего, рекордсмена в своей области, Dahlia imperialis, кусты которой достигают шести метров высотой; цветки у неё двоякие: краевые — белые, неплодные, в небольшом числе, а срединные — жёлтые, плодящие; листья сложные.
↑Дикорастущие американские виды георгины не очень похожи на садовые растения, которые мы привыкли видеть. Как уже было сказано выше, головка соцветия у них всегда состоит из цветков двух родов: по краям всего соцветия расположены язычковые цветки (как у подсолнечника), обычно белого цвета, а в середине (внутри центрального диска) — мелкие трубчатые жёлтые цветки, способные приносить семена. В наших садах эти формы встречаются очень редко. Подавляющее большинство сортовых георгин относится к массе садовых разновидностей и махровых сортов, у которых все серединные цветки превращены культурой в неплодоносящие язычковые, вследствие чего соцветие делается плотнее, полнее, доходя до шарообразной формы и различных тонов окраски, нередко даже с пёстрыми цветами.
↑Самым распространённым по всей Европе (садовым) видом является георгина переменчивая (лат.Dahlia variabilis) с её многочисленными формами и сортами, которая в диком виде имеет разноцветные краевые (язычковые) цветы и жёлтые в середине (трубчатые); из этого-то вида и были селекционированы во множестве форм современные георгины, цветущие в конце лета и осенью.
↑М. Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 16. Книга 1, — Сказки. Пёстрые письма. «Письмо VI». — Москва, Художественная литература, 1973 г.
↑Н. Н. Иванов. Биохимия культурных растений. — М.: «Наука и жизнь», № 7, 1936 г.
↑Л. Н. Толстой, Собрание сочинений в 22 томах. — М.: Художественная литература, 1979 г. — Том 3.
↑М. Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в 20 томах. Том 17. — М.: «Художественная литература», 1975 г.
↑Вера жена Бориса: Дневники Веры Алексеевны Зайцевой. 1937–1964. Авт.-сост., коммент. О. А. Ростова, Под общ. ред. В. Л. Телицына, Дом-музей Марины Цветаевой. — М.: (Наука), 2016 г.
↑М.В.Авдеев. «Тамарин». Роман. — Москва: «Книгописная палата, 2001 г.
↑Тургенев И. С., Собрание сочинений в 12-ти томах, том 5. — Москва: «Художественная литература», 1976—1979 гг.