Смара́гд (от лат.smaragdus из греч.σμάραγδος, зелёный) — устаревшее название для драгоценных камней насыщенного зелёного цвета, из современного языка совершенно вытеснено изумрудом, считаясь совершенным его синонимом. Между тем, трудно было бы ожидать, что даже в Средние века, когда минералогия и диагностика драгоценных камней находилась на примитивном уровне, словом смарагд называли только изумруды, не касаясь других камней зелёного оттенка. Как минимум, кроме собственно изумруда, под это определение иногда подпадали и другие разновидности берилла, отличавшиеся тоном и насыщенностью окраски, а также зелёные турмалины.
Наряду с карбункулами, лалами и яхонтами, название «смарагд» удержалось в русском обиходе до конца XVIII века, впоследствии уступив место более точным названиям ювелирных камней: бериллу или изумруду.
Он мог только усталый придти к берегу моря и созерцать в блаженном оцепенении, как заревые отсветы туч несутся в вечернем потоке лучезарных смарагдов.[2]
— Андрей Белый, «Символизм как миропонимание», 1904
Кто носит смарагд, к тому не приближаются змеи и скорпионы; если же держать смарагд перед глазами змеи, то польется из них вода и будет литься до тех пор, пока она не ослепнет.[3]
...смарагд ― любимый камень Соломона, царя Израильского. Он зелен, чист, весел и нежен, как трава весенняя, и когда смотришь на него долго, то светлеет сердце...[3]
Некий мистер икс где-то в Манчестер Сити с помощью ловкости рук приобрел у неизвестного английского лорда необычайной величины и красоты смарагд стоимостью в сто тысяч долларов. (Его положили передо мной в раскрытой шкатулке. Он лежал на шоколадном бархате, словно пасхальное яичко...)[9]
...мне хотелось, чтобы его увидел художник. Почему? Не знаю. То есть знаю, мне хотелось, чтобы он запечатлел смарагд. Для чего? Не ведаю, то есть мной владело вполне осознанное чувство, что действительно красотой, если она будет принадлежать всем, спасётся мир.[9]
Яхонты и смарагд в наперсном кресте царя Михаила Фёдоровича
Третій родъ изъ неописанныхъ насѣкомыхъ принадлежитъ къ позлащеннымъ жигалкамъ. Онъ такія перемѣны на себѣ показывалъ красокъ, что трудно представить ихъ искуству. Голова у него шароватая, къ челюстямъ продолговата. Глаза большіе златоцвѣтные съ черными крапинами, между коими во лбу выпуклость, подобная граненому блистающему смарагду. Надъ основаніемъ челюстей такой же блисталъ цвѣтъ.[1]
Быть и называться разделяет наша ложь, а не Божия неразделная истина. Если дана свыше твердость алмазу, прозрачна зелень смарагду, если сапфир родился с голубым, анфракс с блистательным, как огнь, сиянием, назови, как хотиши, но естества его не тронешь.[11]
— Григорий Сковорода, «Разговор, называемый Алфавит или Букварь мира», 1760-е
И тотчас я был в духе; и вот, престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий; и Сей Сидящий видом был подобен камню яспису и сардису; и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду.
— Библия, «Откровение святого Иоанна Богослова», до 95 г.
Итак, Евангел прибыл в Дельфы со всякой пышностью и платье себе, конечно, сделал шитое золотом и великолепный венок из золотой лавровой ветви, причём плоды лавра были представлены смарагдами соответствующей величины. Что же касается самой лиры, то по красоте и роскоши это было что-то сверхъестественное: лира была из червонного золота, всевозможными драгоценностями и камнями разноцветными украшенная, и на ней Музы были вычеканены, среди прочих изображений Аполлон и Орфей.
Деньгами приобретать вечность (посредством великодушного благотворения, стяжанием в душе Любви) и, раздавая миру преходящее, получать за это вечное жилище на Небесах! О, плыви к этому рынку, богач, если ты разумен, и, если это необходимо, обойди всю землю! Не страшись опасностей, не щади трудов, чтобы купить там Небесное Царство. Почему так радуют тебя блестящие камни, смарагды и палаты, — эта пища огня, игра времени и побочная работа землетрясения или несправедливости тирана?
Двенадцать оснований — двенадцать дорогих камней; восемь камней древний первосвященник носил на нарамнике (одна из одежд, возлагаемых на рамена, то есть на плечи), а четыре — новые, чтобы указать на согласие Ветхого и Нового Завета и на преимущество просиявших в Новом. И это верно! Потому что апостолы, означаемые драгоценными камнями, украшены всеми добродетелями. <...> <Основание> Четвертое — смарагд. Смарагд имеет зелёный цвет, питается елеем и получает от него блеск и красоту; означает он проповедь евангелиста Иоанна, умягчающего наше душевное от грехов сожаление и уныние Божественным елеем и даровавшего нам неослабную веру своим Богословием.[12]
— Андрей Кесарийский, «Толкование на книгу Откровения Иоанна Богослова», до 614 года
Особенное доказательство великого искусства феникийских художников находится под правлением царя Пигмалиона, известного по его сокровищам и сребролюбию. Сей царь приказал сделать самою отменного и предостойною любопытства работою из чистого золота образец масличного дерева, которого ягоды, сделанные из смарагда, удивительное имели сходство с натуральным плодом сего дерева.[13]
Доброжелателю нашему, добродетелями яко смарагд изукрашенному, батюшка Михайло Трофимыч, аз, смиренная и. Магдалина, со всеми нашими матушками нижайше кланяюсь, спаси вас бог, а паче всего приумножь нетленные богатства души вашей…[14]
Тогда, быть может, приблизятся горизонты ницшевских видений, которых сам он не мог достигнуть. Он слишком вынес перед этим. Слишком длинен был его путь. Он мог только усталый придти к берегу моря и созерцать в блаженном оцепенении, как заревые отсветы туч несутся в вечернем потоке лучезарных смарагдов.[2]
— Андрей Белый, «Символизм как миропонимание», 1904
Можно ли найти изумруд без изъяна? В старину этот ярко-зелёный берилл называли смарагдом. Под именем «смарагдос» он упоминается у древнего грека Теофраста, а позднее ― у Плиния Старшего. Греки называли его «камнем сияния». У латинян его название произносится как «смеральд». Отсюда и имя героини Виктора Гюго ― Эсмеральда. На Ближнем Востоке персы и арабы зовут его «зумурруд», а турки ― «зюмрюд». На протяжении многих веков этот прекрасный камень вызывал восхищение, восторг и желание обладать им.[10]
...многие названия <минералов> похожи на поэтические неологизмы, когда ты можешь не знать значения слова (его может вообще не быть), но само звучание уже даёт некоторое эмоциональное впечатление. Слюда, смешное старое слово. Смарагд-изумруд, лал (красная шпинель и рубин тоже), вениса (гранат)...[15]
— Василий Авченко, «Кристалл в прозрачной оправе». Рассказы о воде и камнях, 2015
Милочка. Ярко цветущая молодая (около 30 лет) пышногрудая плоть. Рубенс. Красивые, ярко блестящие голубые глаза без всякого выражения: два драгоценных камня, смарагда или же ляпис-лазури.[5]
Прежде чем вытащить билетик, Митька долго топтался по жёрдочке и недовольно кричал. Предсказания были написаны темным языком. «Вы родились под знаком Меркурия, и камень ваш есть изумруд, иначе смарагд, что означает нерасположение и окончательное нахождение житейского устройства в годы, убеленные сединой. Бойтесь блондинок и блондинов и предпочитайте не выходить на улицу в день усекновения главы Иоанна Предтечи».[16]
Но этот человек не удостоил её ответом и побежал с пирогом к принцу. Принц жадно выхватил его из рук этого человека и стал поедать его так поспешно, что присутствовавшие при этом доктора не упустили заметить, как мало хорошего эта стремительность предвещает. И точно, принц чуть не подавился кольцом, которое попалось ему в одном из кусков. Но он ловко вынул его изо рта, и после того начал кушать пирог уже с меньшею горячностью, ибо всё рассматривал колечко, золотое со смарагдом, и такое маленькое, что могло прийтись впору только самому хорошенькому пальчику в свете.
Он расцеловал колечко, сунул его под подушку и беспрестанно вынимал оттуда, когда полагал, что никто его не видит. <...>
С тех пор как она узнала, что к её колечку подбирают пальчик, смутная надежда побудила её причёсываться получше и рядиться в корсаж из серебряной материи со сборчатою юбкою, украшенною серебряными кружевами и смарагдами.[17]
Судя по одежде одного из них, он принадлежал к знатнейшим мусульманским рыцарям. На нем был роскошный парчовый кафтан, опоясанный широким шалевым поясом, за поясом торчали дорогие, усыпанные бирюзой и смарагдами пистолеты, кривая, золоченая дамасской стали сабля висела у левого бока.[18]
Это кольцо с смарагдом ты носи постоянно, возлюбленная, потому что смарагд ― любимый камень Соломона, царя Израильского. Он зелен, чист, весел и нежен, как трава весенняя, и когда смотришь на него долго, то светлеет сердце; если поглядеть на него с утра, то весь день будет для тебя лёгким. У тебя над ночным ложем я повешу смарагд, прекрасная моя: пусть он отгоняет от тебя дурные сны, утешает биение сердца и отводит черные мысли. Кто носит смарагд, к тому не приближаются змеи и скорпионы; если же держать смарагд перед глазами змеи, то польется из них вода и будет литься до тех пор, пока она не ослепнет.[3]
Толченый смарагд дают отравленному ядом человеку вместе с горячим верблюжьим молоком, чтобы вышел яд испариной; смешанный с розовым маслом, смарагд врачует укусы ядовитых гадов, а растертый с шафраном и приложенный к больным глазам, исцеляет куриную слепоту. Помогает он еще от кровавого поноса и при черном кашле, который не излечим никакими средствами человеческими.[3]
И видит Доримедонт будто судьбу свою в печном пламени. И встала-предстала девица-красавица. И пропала. И смарагд-камень расплавился в печи, и вся пасть печи отверзтой стала смарагдовой. Скучно и страшно Доримедонту. Но у печки весело.
― Женюсь-ка и я.
А смарагд-камень ― Доримедонтов месячный камень. И про то Доримедонт знает.[19]
― Кое-что подороже… В древние времена самыми драгоценными камнями считали рубин и смарагд, или изумруд. Очень твердый, чистого ярко-зеленого цвета изумруд ценится чрезвычайно высоко…
― А почем он, такой камень? ― спросил Генька.
― Это зависит от величины, цвета и чистоты. В Ленинградском горном институте хранится большой кристалл. Он стоит почти пятьдесят тысяч рублей золотом.
― Это да, камень! Вот бы найти!..
― Ну что ж, поищи! ― засмеялся дядя Миша. ― Изумруд был все время только дорогим камнем, и больше ничего. Потом химики открыли, что в состав изумруда входит металл бериллий. У этого бериллия оказались чудодейственные свойства.[20]
Сапфир охлаждает жар и очищает глаза, смарагд пользует от падучей. А ревень? А опий? Странно, что при таком могучем арсенале лекарственных средств мы просто погибаем от насморка.
Богатейшее Тулузское графство присвоил король, сундуки с золотом катары предусмотрительно переправили в замок у испанской границы, и вот теперь стонущий Аид поглотил таинственный ковчег с вырезанной из цельного смарагда волшебной чашей.[7]
Захватив две боевые галеры родосских братьев, как стали с недавнего времени именоваться госпитальеры, Косса привез к себе на Искию несметные сокровища: тяжеловесные золотые сервизы, украшенные драгоценностями одежды, редкостное оружие и, конечно, мешки со звонкой монетой. Дукаты, динары, цехины, реалы, торнези, константинаты ― все перемешалось при пересыпке. Выточенную из цельного смарагда чашу, оправленную в золото, он преподнёс мамочке.[7]
Фонтан-водомет оказался полуразрушенным зловонным колодцем, а возле него на цепи сидел скелет с плоским и широким, словно лоханка, черепом. В глазницах скелета сверкали два большущих смарагда, но трогать их было совсем ни к чему.[8]
Яр-Тур протянул открытую ладонь. На ней лежал осколок зеленого стекла. Жихарь взял осколок и посмотрел на свет. Стекло было такое чистое и прозрачное, словно и не стекло, а смарагд.[8]
Александр вздрогнул: на скатерти, неподалеку от набора джемов, сидела маленькая, не длиннее чайной ложки, изумрудная ящерица. Глазёнки, крошки смарагда, с любопытством смотрели на него. На мгновение выскочил раздвоенный язычок.[21]
А между тем настало время последнему «делу», оно называлось ― «Об изумруде». Некий мистер икс где-то в Манчестер Сити с помощью ловкости рук приобрел у неизвестного английского лорда необычайной величины и красоты смарагд стоимостью в сто тысяч долларов. (Его положили передо мной в раскрытой шкатулке. Он лежал на шоколадном бархате, словно пасхальное яичко, и вместе с ложем напоминал овальную чашу Лужников со светящейся травяной зеленью футбольного поля. Так что, когда я назвал его «стотысячником» ― имелись в виду не деньги.[9]
Итак, мистер икс привез смарагд в наш город и с несвойственной ему беспечностью показал его мистеру игреку, который с помощью ещё большей ловкости рук, чем у мистера икса, овладел драгоценным камнем. Утратив изумруд, мистер икс не только не подозревал в хищении мистера игрека, но даже и думать не думал, что подобное может иметь место. (Обычно люди, наделенные властью, используют иные способы). Но факт остается фактом.[9]
Во время длительной командировки мистера игрека в другую страну у него дома случился пожар. Фамильные ценности и украшения были спасены, но, чтобы в точности оценить ювелирные изделия и камни, был приглашен непревзойденный эксперт в данной области. Им оказался мистер икс. Разумеется, он узнал смарагд, но забрать его не мог, смарагд уже был включен в реестр семейных драгоценностей мистера игрека. Мистеру иксу ничего не оставалось, и он обратился к нам, в третейский суд.[9]
И тогда я взял в руки шкатулку и поднял её так, чтобы все увидели изумруд. Особенно мне хотелось, чтобы его увидел художник. Почему? Не знаю. То есть знаю, мне хотелось, чтобы он запечатлел смарагд. Для чего? Не ведаю, то есть мной владело вполне осознанное чувство, что действительно красотой, если она будет принадлежать всем, спасётся мир. И художник увидел, впервые я не натолкнулся на его взгляд ― карандаш мелькал, а весь он пел песнь изумруду.[9]
Сейчас я мог бы отдать этот драгоценный камень (еще раз окинул его взглядом), этот «стотысячник», мистеру игреку, но не отдам. (Кажется, половина зала облегчённо вздохнула.) Мистер икс убедил всех нас, и меня в том числе, что этот камень не принадлежит мистеру игреку. (Облегченно вздохнувшая половина зала разразилась аплодисментами.) Сейчас я мог бы отдать этот изумруд основному виновнику дела «Об изумруде» мистеру иксу, но не отдам. (И опять облегченный вздох другой половины зала.) Мистер икс уже давно убедил всех нас, что этот изумруд принадлежит не ему, а лорду из Манчестер Сити! (И снова аплодисменты только что вздохнувшей стороны.) Сейчас я мог бы отдать этот смарагд, этот «стотысячник», истинному владельцу, но не отдам, потому что это невозможно сделать. Отныне этот изумруд принадлежит… (Я с трудом опять поднял шкатулку с камнем ― тишина в зале загустела, как студень, не пошевелиться, всех и вся охватила ее набухшая тяжесть.) Отныне этот изумруд принадлежит (повторил я, чтобы набраться сил для преодоления этой все подминающей под себя тишины, и с силой выдохнул) всему обществу![9]
Смарагдо-бисерно светило,
Подняв огнём дышаще рыло
Из сольно-горько-синих вод,
Усо-подобными лучами
Златит, как будто бы руками,
На полимент небесный свод.[22]
Скрылся день ― и полосою
Дали тонкие златит.
Выси млеют бирюзою;
Тучка в зареве летит. Полнебес замкнув в оправу,
Светл смарагд, и рдеет лал:
Вечер пламенную славу
Ополчил и разостлал…[4]
На главе его смарагдовый венец. песнь потаённая
Мне привиделся корабль, на корабле сидел гребец.
На главе его златистой был смарагдовый венец.
И в руках своих он белых не держал совсем весла,
Но волна в волну втекала, и волна его несла.
А в руках гребца, так видел я, лазоревый был цвет,
Этот цвет произрастеньем был не наших зим и лет.
Он с руки своей на руку перекидывал его,
Переманивал он души в круг влиянья своего.
В круг сияния смарагда и лазоревых цветов,
Изменявших нежной чарой синеву без берегов.[25]
Мой змий, увенчанный державно меж змеями,
Заветных омутов во мгле моей искал,
И плавал аметист, и влажный лал сверкал
В смарагдных глубинах, зажженных чешуями.[4]
— Вячеслав Иванов, «Я озером дремал. Студеными струями...» (из цикла «Триптихи»), 1909
Кажется вот-вот найдёшь Тот смарагд, где ты затерян Был, когда навис дождём Серый сумрак от деревни.
И во сне сойдёт с лица
Краска тёплая полночи,
Выйдешь ― даже у крыльца
Двинут марта влажный очерк.[26]
О море! Родина! Века веков
Я полыхал сияньем фосфористым
В твоей ночи. На рыбьей чешуе
Я отливал сапфиром и смарагдом.
Я застывал в коралловую известь
В извивах древовидных городов.[27]
↑ 12И. И. Лепёхин. Дневныя записки путешествія доктора и Академіи Наукъ адъюнкта Ивана Лепехина по разнымъ провинціямъ Россійскаго государства, 1768 и 1769 году, в книге: Исторические путешествия. Извлечения из мемуаров и записок иностранных и русских путешественников по Волге в XV-XVIII вв. — Сталинград. Краевое книгоиздательство. 1936 г.
↑ 12А.Белый. Символизм как миропонимание. — М.: Республика, 1994 г.
↑ 12345А. И. Куприн. Собрание сочинений в 9 т. — Том 5. «Суламифь». — М.: «Художественная литература», 1972 г.
↑ 123В.И.Иванов. Собрание сочинений в 4-х томах. — Брюссель: Foyer Oriental Chretien, 1971-1987 гг.
↑ 12Малахиева-Мирович В. Г. Маятник жизни моей: дневник русской женщины 1930-1954. Публ. Н. Громовой. — М.: Изд-во АСТ «Редакция Елены Шубиной», 2015 г.
↑ 12К. А. Капустинская. «Бериллий». — М.: «Химия и жизнь», № 2, 1967 г.
↑ 123Е. И. Парнов, «Александрийская гемма». — М.: «Московский рабочий», 1992 г.
↑ 123Успенский М., «Там, где нас нет». — СПб,: Азбука, 2002 г.
_from_an_unknown_shipwreck_Campeche.jpg)
_01_by_shakko.jpg)
