Цикламен

Цикламен персидский (весна, Палестина)

Цикламе́н, альпи́йская фиа́лка или дря́ква (лат. Cýclamen) — очень известный (клубневый) комнатный декоративный цветок из рода многолетних травянистых растений подсемейства мирси́новых, в свою очередь, относящегося к семейству первоцветных (лат. Primulaceae) и к порядку верескоцветных (лат. Ericales).

Несколько видов цикламена очень популярны и любимы как садовые и комнатные растения. Наиболее известен в культуре цикламен персидский, а также его многочисленные садовые сорта и гибриды, отличающиеся окраской и размеров цветов, а также декоративным рисунком на листьях. Экстракт клубней цикламена используется в медицине и входит в состав препарата Синуфорте.

Цикламен в определениях и коротких цитатах

	Самый красивый видъ цикламеновъ и самый благодарный для цвѣта есть Cyclamen persicum Mill. Персидская дряква <...> На сильныхъ, много лѣтъ уже пробывшихъ въ горшкахъ, экземплярахъ можно встретить болѣе 50 одновременно распустившихся цвѣтов.:227-229
	— Едуард Регел, «Содержаніе и воспитаніе растеній в комнатах», 1879

	...три духа живут в цикламене, ― сладкою амброзиею пахнет бедный цветок, ― это для рабочих пчёл. Ведь ты знаешь, по-русски его дряквою зовут.
	— Фёдор Сологуб, «Мелкий бес», 1902

	Он радует, нежный и солнечный цикламен, он влечёт к желаниям, от которых сладко и стыдно, он волнует кровь. Понимаешь, моё солнышко, когда сладко, и радостно, и больно, и хочется плакать? Понимаешь? — вот он какой.
	— Фёдор Сологуб, «Мелкий бес», 1902

	Я помню смятое либретто И грустный запах цикламен…
	— Илья Эренбург, «Листки из альбома», 1911

	А для всякого русского Якова, Цикламен ― не цикламен, а дря́ква.
	— Михаил Савояров, «Брякну» (из сборника «Не в растения»), 1919

	Что за дивный цикламен, Розовый, пунцовый, Ко всему готовый!
	— Михаил Савояров, «Целковый» (из сборника «Кризы и репризы»), 1919

	Единственный цветок Какаваберда — альпийская фиалка, цветок пурпурного цвета, со стеблем красным, как ножки куропатки. Альпийская фиалка цветет под развалинами, возле камней. Когда тучи опускаются на мрачные стены замка, фиалка сгибает стебель и склоняет голову на нагретый солнцем камень.
	— Аксел Бакунц, «Альпийская фиалка», 1934

	Там, на <альпийском> лугу, где цветут цикламены, в полдень снимают с его глаз повязку…
	— Юрий Олеша, «Писатель-уник», 1956

	И страстно хочется мне перемены, Столь неосознанной и смутной столь, Как увлекающие цикламены, В чьём свежем запахе восторг и боль.
	— Игорь Северянин, «Цикламены», 1933, Марибор

	И душистый цветок цикламена За перила летит, как привет...
	— Аделина Адалис, «Там, далёко, далёко, далёко...», 1947

	Цикламен глядит в окошко на снега, где свет и тень.
	— Николай Ушаков, «На тройке», 1967

	Справа от дороги началась ограда, небольшое опрятное кладбище. На каменной плите стоит стеклянная банка с водой и в ней два цикламена. Цветков у женщины в корзине восемь.
	— Фёдор Кнорре, «Каменный венок», 1973

	Все три пистолета я швырнул в ту сторону, где цвели персидские цикламены, желтофиоли и чёрт знает, что ещё.
	— Венедикт Ерофеев, Проза из журнала «Вече», 1973

	...если дряква растет только в горах, то кандык часто можно встретить и на равнине. Они оба живут среди лесных трав, оба невысоки, зацветают рано весной, быстро образуют плоды, рассевают семена, а потом надолго прячутся под землю: дряква ― в клубень (запасы хранятся в утолщенном стебле), а кандык ― в луковицу (запасы хранятся в утолщенных листьях).
	— Ксения Глазунова, «Кандык сибирский», 1975

	Красные цикламены в стакане. Воздух запёкшийся в чёрной ране.
	— Александр Миронов, «Осень андрогина», 1978

	А ведь Бог-то нас строил ― Как в снегу цикламены сажал.
	— Елена Шварц, «На мраморную статуэтку» (из цикла «Элегии на стороны света»), 1979

	Под простынею дышит влажный мох, И три недели вянут цикламены.
	— Александр Миронов, «После чая» (из цикла «Heim und Herd»), 1979

	...уже с января начинают светиться в опавшей листве аметистовые звёздочки цикламена абхазского. Округло-сплюснутыми клубнями этого растения некогда кормили свиней ― отсюда народное название «свиной хлеб».
	— Юрий Карпун, «Природа района Сочи», 1997

	Я приносил ему белые и алые цикламены, а иногда лиловые столбцы гиацинтов.
	— Андрей Вознесенский, «На виртуальном ветру», 1998

	Цветы, которые она облюбовала заранее, как она теперь узнала, назывались цикламены, и были они трёх сортов ― белые, розовые и пронзительно-малиновые. Малиновые она и выбрала, хотя и не без колебания: розовые и белые ей тоже нравились.
	— Людмила Улицкая, «Бедная счастливая Колыванова», 1998

	Она представила себе корзину с богатыми бархатными цикламенами, с блестящими плотными листьями и впервые в жизни испытала гордость богатства и презрение к бедности ― к жиденьким жёлтым шарикам с противным запахом.
	— Людмила Улицкая, «Бедная счастливая Колыванова», 1998

	Большинство цветов любят классику, желательно восемнадцатый век. Но некоторые ― например, цикламены ― предпочитают ритмичный джаз.
	— Игорь Ефимов, «Суд да дело», 2001

	Поливать их нужно правильно, ни в коем случае не заливая собственно клубень. <...> Поставьте цикламен в ведерко с водой так, чтобы уровень воды не доставал 5-10 мм до верхнего края горшка.
	— Владимир Савельев, Три «почему» и три «потому», 2002

	...всё ― жалкая пародия на него, на персидский ци-кла-мен. Эта жуткая вспышка буйства красок посреди бедной каменистой весны гор. Эта внезапная и подлая победа дурного вкуса, эта отвратительная бахрома и вывернутая наружу в эпилептическом припадке форма цветка, этот массивный пурпур и нежная кайма, густая вспышка крови и жидкий массив гноя...
	— Юрий Ханон, «Книга без листьев», 2009

Цикламен в научной и научно-популярной прозе

Cyclamen. Дряква или цикламенъ. Saubrod. Erdscheibe. Сем . Первоцвѣтовыхъ. Растутъ въ лиственныхъ лѣсахъ Швейцаріи, южной Европы, на Кавказѣ и въ Персіи. Всѣ цикламены имѣютъ клубневидное плоское корневище; на вершинѣ его развиваются черешчатые, почковидные или у основания копьевидные листья, и длинностебельчатые пониклые своеобразные цветы съ загнутыми лепестками. Любятъ почву изъ 1 части вересковой и 1 части рыхлой дерновой земли; сажаются такъ, чтобы поверхность клубня не была покрыта землёю.:227

— Едуард Регел, «Содержаніе и воспитаніе растеній в комнатах», 1879

	Цветы одиночные (довольно крупные. Венчик розовый, с отогнутыми назад долями и сложенными конусом пыльниками. Листья с длинными черешками и сердцевидной или округлой пластинкой. Растение снабжённое клубнем). — Цикламен, дряква. Cyclamen.:473
	— Валерий Талиев, Определитель высших растений Европейской части СССР, 1930

Сибирский кандык очень схож обликом с маленькими кавказскими цикламенами (дряквами), цветки которых в начале весны часто продают в городах под названием «фиалок». Видимо, сходство условий обитания явилось причиной сходного строения кандыка и цикламена, таких разных по эволюционной истории (кандык ― однодольное растение семейства лилейных, цикламен ― двудольное растение семейства первоцветных). Оба эти растения лесные. Но если дряква растет только в горах, то кандык часто можно встретить и на равнине. Они оба живут среди лесных трав, оба невысоки, зацветают рано весной, быстро образуют плоды, рассевают семена, а потом надолго прячутся под землю: дряква ― в клубень (запасы хранятся в утолщенном стебле), а кандык ― в луковицу (запасы хранятся в утолщенных листьях).

— Ксения Глазунова, «Кандык сибирский», 1975

Скорее всего, вы просто не жалеете воды для ваших питомцев. А цикламены этого не любят. Поливать их нужно правильно, ни в коем случае не заливая собственно клубень. Для этого воду наливают не прямо в вазон с цветком, а на поддон. Поставьте цикламен в ведерко с водой так, чтобы уровень воды не доставал 5-10 мм до верхнего края горшка. А через 12-15 минут вытащите горшок и дайте излишку воды стечь. Такую «ванну» для цикламенов делают 2 раза в неделю. Вообще цикламен ― растение капризное, не любит слишком жаркой батареи под подоконником. Оптимальная температура для растения не должна быть больше 15 градусов днем и 5-7 градусов ночью. Теперь о загнившем клубне… Если эта неприятность произошла в период цветения, дело плохо, а если в это время на цикламене ещё не было листьев, то нужно вынуть клубень, вырезать загнившую часть и присыпать срез толченым просеянным углем.

— Владимир Савельев, Три «почему» и три «потому», 2002

Цикламен в публицистике и документальной прозе

Цикламен неаполитанский (Италия, ранняя весна)

Осенью цикламены ставятся между тройными рамами или на окна умѣренно-теплыхъ комнатъ; одни цвѣтутъ въ февралѣ или мартѣ, другіе отъ ноября до весны. Лѣтомъ ихъ надобно выставлять въ тѣнистое и провѣтриваемое мѣсто на воздухѣ или на подоконники, только защищая отъ дождя и мало поливая. Размноженiе изъ семянъ делается оченью сейчасъ по ихъ зрелости, они высеваются в горшки и вскоре спустя несколько недель всходят. Зимою растенiя сохраняются между тройными рамами, а весною пересаживается каждое по одиночке въ мелкiе горшки, которые на лето ставятъ ближе къ свету и проветривая. Такимъ образомъ можно получить чрезъ два года цветущия растенiя.:227

— Едуард Регел, «Содержаніе и воспитаніе растеній в комнатах», 1879

Самый красивый видъ цикламеновъ и самый благодарный для цвѣта есть Cyclamen persicum Mill. Персидская дряква. Persische Erdscheibe <...> съ бѣлыми, розовыми и лиловыми цвѣтами, съ прiятнымъ запахомъ, родом съ горъ Востока и дѣйствительно одно изъ красивейшихъ растенiй для воспитанiя въ комнатахъ. На сильныхъ, много лѣтъ уже пробывшихъ въ горшкахъ, экземплярахъ можно встретить болѣе 50 одновременно распустившихся цвѣтов. Цвѣтет отъ декабря до марта.:227-229

— Едуард Регел, «Содержаніе и воспитаніе растеній в комнатах», 1879

	Еще красивѣе Cyclamen persicum v. giganteum. Исполинская дряква. Riesige Erdscheibe. Листья много крупнѣе, темно-зеленые съ широкими бѣлыми нервами. Цвѣты также крупнѣе кореннаго вида и съ болѣе быстрым ростомъ. Эта разновидность встрѣчается также въ садахъ подъ названиями: C. persicum splendens и C. persicum universum.:229
	— Едуард Регел, «Содержаніе и воспитаніе растеній в комнатах», 1879

	Была обычная атмосфера парикмахерской… Маникюрша громко требовала воды, а раздраженный дамский голос произносил: ― Я же вас просила покрыть мне цикламеном! Всё было как водится…
	— Наталия Ильина, «Иными глазами. Очерки шанхайской жизни», 1946

	Его, так же пряча пока что мир от его глаз, привозят в один из прекраснейших уголков земли. В Альпы? Кажется, в Альпы. Там, на лугу, где цветут цикламены, в полдень снимают с его глаз повязку... Юноша, разумеется, ошеломлён, восхищён красотой мира ― не это важно. Рассказ сосредоточивается на том, как поведёт себя этот никогда не видевший солнца юноша при виде заката... Наступает закат...
	— Юрий Олеша, «Писатель-уник», 1956

	Как уже говорилось, жизнь растений в Сочи зимой не замирает и уже с января начинают светиться в опавшей листве аметистовые звёздочки цикламена абхазского. Округло-сплюснутыми клубнями этого растения некогда кормили свиней ― отсюда народное название «свиной хлеб». Рядом с цикламеном вытыкаются из-под земли белые колокольчики подснежника Воронова.
	— Юрий Карпун, «Природа района Сочи», 1997

Уверяет, что растения испытывают страх, боль, реагируют на опасность, любят музыку. Большинство цветов любят классику, желательно восемнадцатый век. Но некоторые ― например, цикламены ― предпочитают ритмичный джаз. Недавно был поставлен такой опыт: к листьям филодендрона прикрепили датчики, измеряющие электрические токи на поверхности. Такие используют в детекторе лжи. Наше волнение отражается на степени влажности кожи, меняет электрическую проводимость. То же и у растений. Записывающий прибор чертил ровную линию, до тех пор пока профессор не зажёг спичку рядом с цветком. Тут линия дала резкий скачок. Можно подумать, что филодендрон «закричал» от страха.

— Игорь Ефимов, «Суд да дело», 2001

И снова мало ему, что он ― цикламен, стоило бы только повторить... а потом ещё раз повторить вслух это изуверское слово, ци-кла-мен... Так ведь он ещё и не просто цикламен, а немного того... значит, всё-таки персидский. Казалось бы, нельзя придумать точнее, сказать точнее, ― прямо в яблочко, в точку солнечного сплетения. ― Кинжал. Ковёр. Костёр. ― Нет! Всё мало будет! Всё ― не то, всё ― прыщ, всё ― жалкая пародия на него, на персидский ци-кла-мен. Эта жуткая вспышка буйства красок посреди бедной каменистой весны гор. Эта внезапная и подлая победа дурного вкуса, эта отвратительная бахрома и вывернутая наружу в эпилептическом припадке форма цветка, этот массивный пурпур и нежная кайма, густая вспышка крови и жидкий массив гноя, этот обезображенный труп Грибоедова, русского месси́и в русской ми́ссии. Только альпийская флора могла дать такой извращённый пример... И рядом с ним ещё ― она, одна, мёртвая одалиска, вся пунцовая, без кожи и волос... ― Тегеран. Цикламен. Персия. ― Навек забытый Заратуштра. Зардушт. Зороастр. Ранней весной. Среди жестоких осенних астр, исчадие Китая. Прощай, прощай, брат Фридрих. ― Здесь, на нашем опустевшем без времени месте снова зацветут они, бледные... бескровные персидские цикламены. Но ненадолго. Дальше, вслед за ними, останутся ― только свечные огарки.

— Юрий Ханон, «Книга без листьев», 2009

Цикламен в мемуарах, письмах и дневниковой прозе

Передо мной, не спеша, прихрамывая, идёт с толстой старой собакой пожилая грузная женщина. В руках у неё маленькие, будто игрушечные, грабли и корзинка, в которой покачиваются на длинных стебельках цветки, названия которых я не знаю. Справа от дороги началась ограда, небольшое опрятное кладбище. На каменной плите стоит стеклянная банка с водой и в ней два цикламена. Цветков у женщины в корзине восемь.

— Фёдор Кнорре, «Каменный венок», 1973

Я исхитрялся приносить ему цветы накануне или днём позже, 9-го или 11-го, не нарушая буквы запрета. Хотел хоть чем-то утешить его. Я приносил ему белые и алые цикламены, а иногда лиловые столбцы гиацинтов. Они дрожали, как резные ― в крестиках ― бокалы лилового хрусталя. В институте меня хватало на живой куст сирени в горшке. Как счастлив был, как сиял Пастернак, раздев бумагу, увидев стройный куст в белых гроздьях.

— Андрей Вознесенский, «На виртуальном ветру», 1998

	— Очень люблю цикламены, их цвет — один из моих любимых. Он очень мощный, напряжённый.
	— Вячеслав Зайцев, «Идеальный вариант» (интервью), 2003

Цикламен в беллетристике и художественной прозе

― Ой, ой, ой, Людмилочка, миленькая, не буду! ― морщась от боли и сгибаясь, говорил Саша. Людмила выпустила покрасневшее ухо, нежно привлекла Сашу к себе, посадила его на колени и сказала: ― Слушай: три духа живут в цикламене, ― сладкою амброзиею пахнет бедный цветок, ― это для рабочих пчёл. Ведь ты знаешь, по-русски его дряквою зовут. ― Дряква, ― смеючись, повторил Саша, ― смешное имячко. ― Не смейся, пострел, ― сказала Людмила, взяла его за другое ухо и продолжала: ― сладкая амброзия, и над нею гудят пчёлы, это ― его радость. И ещё он пахнет нежною ванилью, и уже это не для пчёл, а для того, о ком мечтают, и это ― его желание, ― цветок и золотое солнце над ним. И третий его дух, он пахнет нежным, сладким телом, для того, кто любит, и это ― его любовь, ― бедный цветок и полдневный тяжёлый зной. Пчела, солнце, зной, ― понимаешь, мой светик? Саша молча кивнул головою. Его смуглое лицо пылало и длинные тёмные ресницы трепетали. Людмила мечтательно глядела вдаль: раскрасневшаяся, и говорила: ― Он радует, нежный и солнечный цикламен, он влечёт к желаниям, от которых сладко и стыдно, он волнует кровь. Понимаешь, моё солнышко, когда сладко, и радостно, и больно, и хочется плакать? Понимаешь? — вот он какой. <...> ― А ты на руку попробуй, ― посоветовала Людмила. И дала ему четырёхугольную с округлёнными рёбрами некрасивую баночку. Саша поглядел на свет, ― ярко-жёлтая, весёлая жидкость. Крупный, пёстрый ярлык, французская надпись, ― цикламен от Пивера. Саша взялся за плоскую стеклянную пробку, вытащил её, понюхал духи́. Потом сделал так, как любила делать Людмила: ладонь наложил на горлышко флакона, быстро его опрокинул и опять повернул на дно, растёр на ладони пролившиеся капли цикламена и внимательно понюхал ладонь, ― спирт улетучился, остался чистый аромат. Людмила смотрела на него с волнующим её ожиданием.

— Фёдор Сологуб, «Мелкий бес», 1902

Единственный цветок Какаваберда — альпийская фиалка <одно из распространённых названий цикламена>, цветок пурпурного цвета, со стеблем красным, как ножки куропатки. Альпийская фиалка цветет под развалинами, возле камней. Когда тучи опускаются на мрачные стены замка, фиалка сгибает стебель и склоняет голову на нагретый солнцем камень. Пёстрому жучку, купающемуся в цветочной пыли, фиалка кажется качелями, а мир — багряным цветком. <...> Сколько поколений прожило у реки Басут, сколько людей расстилали залатанный войлок, покрывали камышом свои шатры и каждой весной, когда на склоне Какаваберда распускалась альпийская фиалка, гнали по откосам коз и овец, наполняли бурдюки сыром, а зимою грызли козий сыр и просяной хлеб.

— Аксел Бакунц, «Альпийская фиалка», 1934

Возле камней замка расцвела альпийская фиалка — цветок пурпурного цвета. Археолог не замечал ни фиалки, ни травы. Его сапоги мяли зелень и цветы. Мир для него был громадным музеем, где нет ничего живого. Он срывал плющ, обвившийся вокруг камней, кончиком палки с корнем вырывал растущую в расщелинах камня фиалку, гладил рукой эти камни и счищал с надписей въевшуюся в них пыль... Зарисовано всё, что понадобилось археологу, человек в фетровой шляпе стал рисовать развалины, гнездо горного орла, свитое между зубчатыми камнями, и альпийскую фиалку у подножия стены.

— Аксел Бакунц, «Альпийская фиалка», 1934

По обеим сторонам дороги цвели альпийские фиалки. Человек в фетровой шляпе нагнулся, сорвал цветок и положил его между теми страницами тетради, где были нарисованы треножник и та стройная женщина. Из-под лошадиных копыт вылетали камни и с шумом катились в ущелье. В мыслях человека бушевало море, и это море выбрасывало к берегам то стриженую головку в чёрной бархатной шапочке, то женщину в длинном одеянии с большими косами на спине, то полуразрушенные стены и у их подножия альпийскую фиалку — цветок пурпурного цвета. <...> Сырость окутала мох и камни, на шерсти спящих овец осела ночная сырость. Роса пала на лепестки альпийской фиалки. Опьяненный ароматом жучок спал в ее венчике, и ему казалось, что мир — это благоухающий цветник, альпийская фиалка.

— Аксел Бакунц, «Альпийская фиалка», 1934

	А Шопенгауэр сказал: «В этом мире явлений…» (Тьфу, я не могу больше говорить, у меня спазмы.) Я дернулся два раза и зашагал дальше, в сторону Гагаринской. Все три пистолета я швырнул в ту сторону, где цвели персидские цикламены, желтофиоли и чёрт знает, что ещё. «Павлик непременно дома, он смешивает яды и химикалии, он готовит средство от бленорреи», ― так подумал я и постучал...
	— Венедикт Ерофеев, Проза из журнала «Вече», 1973

Ещё не было девяти часов, а она уже стояла у закрытого цветочного магазина, который открылся в одиннадцать. Она не напрасно пришла так рано: через час за ней стояло уже человек двадцать, а к открытию очередь выстроилась чуть ли не до Елисеевского. Она сразу рванулась к кассе и опять была первая. Цветы, которые она облюбовала заранее, как она теперь узнала, назывались цикламены, и были они трёх сортов ― белые, розовые и пронзительно-малиновые. Малиновые она и выбрала, хотя и не без колебания: розовые и белые ей тоже нравились. Та же самая продавщица, которая советовала давешнему старику гортензии, красиво завернула корзину и помогла засунуть её в кошёлку. Было начало двенадцатого, и она поехала на двух троллейбусах на дом к Евгении Алексеевне.

— Людмила Улицкая, «Бедная счастливая Колыванова», 1998

В метро было светло и ярко, и все женщины несли веточки мимозы. Она представила себе корзину с богатыми бархатными цикламенами, с блестящими плотными листьями и впервые в жизни испытала гордость богатства и презрение к бедности ― к жиденьким жёлтым шарикам с противным запахом. И ещё было невыразимое чувство соучастия в прекрасной гармонии мира, которой она послужила: Евгении Алексеевне шли цикламены точно так же, как вся её красивая одежда, как гранитные шары у её подъезда, как усатый красавец, который встречал её теперь в метро чуть ли не каждый день.

— Людмила Улицкая, «Бедная счастливая Колыванова», 1998

Цикламен в поэзии

Цикламен кипрский (весна, Израиль)

	Только лавр по склонам Цинта Да в тенистых щелях стен Влажный стебель гиацинта, Кустик белых цикламен.
	— Максимилиан Волошин, «Дэлос», 1909

	На столик белую перчатку Вы захотели положить. И так пленительно, так сладко По ней рукою проводить. Вы платье в блеклое одеты, Лениво слушали «Кармен»… Я помню смятое либретто И грустный запах цикламен…
	— Илья Эренбург, «Листки из альбома», 1911

	Вёл её по той дорожке Синий чабер, дряквы крошки, Птичьих крыльев трепетанье, Комариное жужжанье, Да колосья полосою Наклонились под росою...
	— Мария Конопницкая, «История о гномах и о сиротке Марисе», 1916

	Кому цикламены, матушка, Кому клубеньки, якобы, Кому цветочки, якобы, Кому и горшочки, якобы, А для всякого русского Якова, Цикламен ― не цикламен, а дря́ква.
	— Михаил Савояров, «Брякну» (из сборника «Не в растения»), 1919

	Что за дивный цикламен, Розовый, пунцовый, Ко всему готовый! Что за пышный цикламен, Хочешь что-нибудь взамен? Дам тебе целковый.
	— Михаил Савояров, «Целковый» (из сборника «Кризы и репризы»), 1919

	Над озером лазурно-бирюзовым Гора-гигант восходит в небеса; На ней в тени, под лиственным покровом, Ютится дряквы розовой краса.
	— Николай Холодковский, «Дряква» (Cyclamen europaeum L.), 1922

	Лилово-розовые цикламены, Прохладно-сладкие, в пять лепестков, Неизменимые и в час измены Неизменяемой Маnоn Lescaut, Вы независимыми лепестками, — Индейской перистою головой! — Возникли вечером в лесу пред нами И изливали аромат живой. И страстно хочется мне перемены, Столь неосознанной и смутной столь, Как увлекающие цикламены, В чьём свежем запахе восторг и боль.
	— Игорь Северянин, «Цикламены», 1933, Марибор

Цикламен персидский (март, Израиль)

	В те дни, когда на лов морены Шёл к мельничному колесу, И засыпали цикламены Под вечер в буковом лесу...
	— Игорь Северянин, «В те дни...», 1933

	И душистый цветок цикламена За перила летит, как привет, ― Потому что «терпимость священна И ни в чём принуждения нет!»
	— Аделина Адалис, «Там, далёко, далёко, далёко...», 1947

	Двери с лестницы в сени, Смех и мнений обмен. Три корзины сирени. Ледяной цикламен.
	— Борис Пастернак, «Вакханалия», 1957

	О жизнь! Что можешь дать взамен Душе и ласковой и жадной За первый хрупкий цикламен, Чуть лиловатый и прохладный...
	— Лидия Алексеева, «Цикламен» (из цикла «Привалы у чужих дорог»), 1964

	Скинь холодные сапожки, туфли тёплые надень. Цикламен глядит в окошко на снега, где свет и тень.
	— Николай Ушаков, «На тройке», 1967

Пора перейти нам на Ты, пожалуй. ― Раньше жена нам мешала, Жало Её подкожное ныло. Корчились цикламены в стаканах, Мы возвращались в орденских ранах: ― Я не терплю, ненавижу пьяных ― Роза подкожная ныла. <...> Варево ночи. Вязкая теча. Видно, идти нам с Тобой недалече К этой последней цели. Как цикламены цвели, как рожали Женщины птиц, и они провожали Нас к нашей поздней цели! <...> Красные цикламены в стакане. Воздух запекшийся в черной ране. Кем мы были, кем мы станем? Куколками в рогоже. Я просыпаюсь, Он уходит. В комнате Бог предрассветный бродит. Она говорит: Вы разные все же, Но это весьма приятно.

— Александр Миронов, «Осень андрогина», 1978

	А ведь Бог-то нас строил ― алмазы В костяные оправы вставлял, А ведь Бог-то нас строил ― Как в снегу цикламены сажал.
	— Елена Шварц, «На мраморную статуэтку» (из цикла «Элегии на стороны света»), 1979

	И вот уже слетают на порог Лоскутья снега, кожи или пены. Под простынею дышит влажный мох, И три недели вянут цикламены.
	— Александр Миронов, «После чая» (из цикла «Heim und Herd»), 1979

См. также

• Альпийская флора
• Примула
• Гортензия
• Хризантема
• Астрагал
• Ландыш
• Спаржа
• Тубероза