Дремота

Начало сна

Дремо́та или дрёма — лёгкий полусон; промежуточное, межеумочное состояние между бодрствованием и сном.

Иногда дремота может принимать тяжёлый, полубредовый характер, особенно — вследствие болезненных состояний организма или психики.

Дремота в афоризмах и кратких цитатах

	Когда наступает сонливое состояние, или дремота, то прежде всего является исчезание более слабых и более сложных связей между идеями, а также уменьшение количества идей. Мысль покидаетъ свои наиболѣе отдаленные и наименѣе избитые пути и ограничиваетъ свои экскурсии наиболее знакомыми и часто посещаемыми ею тропинками...
	— Герберт Спенсер, «Основанія психологіи», 1876

	Зной отуманил даль… У топких берегов Дремотная струя в истоме колыхает Широкие листы зелёных плаунов.
	— Семён Надсон, «Облако», 1884

	А нам не уйти от дремоты ― Так больно в нас солнце впилось.
	— Иван Коневской, «Засуха», 1898

	Ходит дрёма и несмело Замыкает сонный круг.
	— Сергей Городецкий, «Ты устала? Я ласкаю...» (из цикла «Теремок»), 1904

	Калина шел впереди, а в лысине его, нагоняя дрему, мерцал звездный свет.
	— Леонид Леонов, «Русский лес», 1953

	И медленно, пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна, ― бормотал я сквозь дрёму, раздумывая над тайной этого несущегося сквозь века молчания, в котором отразилось столько непохожих сердец...
	— Виктор Пелевин, «Ника», 1996

	Я задремываю прямо на ходу. Тогда я отодвигаю весло и укладываюсь прямо на продуктовый мешок. Никто не возражает. Дрёма заволакивает глаза.
	— Алексей Иванов, «Географ глобус пропил», 2002

	1-я фаза сна: дремота, погружение в сон, состояние неглубокого сна. <...> проснувшись в этот период, вы сможете рассказать о «гипнагогической» (ведущей ко сну) череде образов, которые могут быть крайне живыми и причудливыми.
	— Александр Клейн, «Сон», 2003

Дремота в научно-популярной литературе и публицистике

Уменьшение нервного истока, которое, по достижении исвестного предела, обнаруживается увеличивающимся спокойствием, переходящим понемногу в сон, сопровождается нисходящим рядом психических деятельностей, сообразным с изложенным выше общим принципом. Когда наступает сонливое состояние, или дремота, то прежде всего является исчезание более слабых и более сложных связей между идеями, а также уменьшение количества идей. Мысль покидаетъ свои наиболѣе отдаленные и наименѣе избитые пути и ограничиваетъ свои экскурсии наиболее знакомыми и часто посещаемыми ею тропинками; — замечания и намёки, имеющие характер общих мест, заменяют собою остроумие и серьёзное рассуждение. Постепенно суживаясь всё в более и более тесные пределы, сознание мало помалу оказывается составленным чуть не из одних только тех, почти автоматических истолкований впечатлений, получаемых от окружающих предметов, которые составляют узнавание этих предметов.

— Герберт Спенсер, «Основанія психологіи», 1876

Ваше субъективное сонное состояние объективно регистрируется благодаря изменению характера ваших мозговых волн. Ваш ранее непрерывный альфа-ритм постепенно разбивается на все укорачивающиеся серии альфа-волн. Когда альфа-волны будут появляться всплесками, занимая лишь половину временного периода, фиксируют начало сна как такового. Это 1-я фаза сна: дремота, погружение в сон, состояние неглубокого сна. В этот момент ЭОГ зафиксирует медленные движения глаз (МДГ), мышечный тонус будет на более низком уровне, а, проснувшись в этот период, вы сможете рассказать о «гипнагогической» (ведущей ко сну) череде образов, которые могут быть крайне живыми и причудливыми. Обычно, фаза 1 длится всего несколько минут, после чего изменение показаний ЭЭГ обозначит переход в следующую фазу.

— Александр Клейн, «Сон», 2003

	Состояние дремоты. Глаза малыша тускнеют, на них появляется характерная поволока. Дыхание неритмично, движения замедлены. Дремота появляется при засыпании и пробуждении.
	— Елена Сорокоумова, Возрастная психология, 2009

Дремота в мемуарах, письмах и дневниковой прозе

	Ночью с 21 на 22 февраля я от жара ушел спать в кают-компанию и лег на диване под открытым люком. Меня разбудил неистовый топот, вроде трепака, свист и крики. На лицо упало несколько брызг. «Шквал! ― говорят, ― ну, теперь задует!» Ничего не бывало, шквал прошел, и фрегат опять задремал в штиле.
	— Иван Гончаров, Фрегат «Паллада», 1855

Одни говорили, что нужно учить солдата беречь свои патроны, как зеницу ока, а не пускать пули на ветер; что солдат, как охотник, должен стрелять только тогда, когда имеет большую вероятность попасть; что, конечно, и выстрелив зря, можно попасть, но что на этом основывать успех стрельбы в бою странно, а нужно рассчитывать на свойства и особенно человека, который им орудует. Другие восторгались страшною действительностью массового огня и доказывали серьезную необходимость сжигать возможно больше патронов. Все эти споры повергли меня в большое смущение и целый день не выходили из головы. Кто прав, кто виноват? Этот целый день вертелся в голове и мешал думать о чем-либо другом. Лег я спать, а вопрос стоит передо мною да и только. Утомившись, я, наконец, задремал. И видится мне тяжелый, удручающий сон. Стою будто я середь глухой степи один одинешенек и гнетет меня предчувствие беды неминучей. По счастью, в руках отличная магазинка, а в воздухе толкутся патроны, стремясь попасть в патронник. Едва я успевал выпускать один патрон, как другой сам собою лез на его место. Это меня подбодрило; нечего бояться, думаю: только подступись кто, уложу. Не успел я этого подумать, как гляжу — вдали бродит медведь, и будто чего то ищет. Прицелился я в него и бац. А медведь точно этого только и ждал: повернул и прямо пошел на меня. Я стреляю, без конца, а он все идет. Что за чудо! Заколдован он, что ли, или как глупая скотина, прёт себе, не сознавая опасности? и все ближе и ближе. Я подумываю наконец бежать, да ноги не слушаются. Я стреляю с остервенением, руки начинают деревенеть, а он все катится: дрожь пронимает меня; но из последних сил продолжаю стрелять. Наконец, руки повисли как плети, винтовка замолкла, а громадный медведь поднялся уже на дыбы и идет на меня. Смертный холод объял меня; ни руки не ходят, ни с места сдвинуться не могу. И вот — мы лицом к лицу; слышу его тяжелое противное дыхание на моем лице. Вдруг, о ужас! Он раскрыл свою страшную пасть, и голосом презрительно насмешливым, человеческим голосом, заговорил: «Ну, а дальше что? Дурак ты, дурак! В бабки бы тебе играть, а не из ружья стрелять! не говорили разве тебе смолоду, что глупому сыну не в помощь богатство! На то и вышло». Я проснулся, облитый холодным потом; и, пока не пришел в себя, все еще видел мало по малу исчезавший призрак медведя, а кругом меня патроны, летая и сталкиваясь, так и хлопотали попасть в винтовку.

— Михаил Драгомиров, «Медведь», 1894

Дремота в художественной прозе и беллетристике

А дремота опять набегает, дремота сильная, неодолимая дремота, которую не нарушает ни солнце, достающее теперь лучами до его головы, ни пристяжная лошадь, которая, наскучив покоем, все решительней и решительней скапывала с себя узду и наконец скапнула ее, сбросила и, отряхнувшись, отошла и стала валяться. Все это будто так должно: лошадь идет дальше и дальше; вот она щипнула густой муравы на опушке; вот скусила верхушку дубочка, вот наконец ступила на засеянный клевером рубеж и пошла по нем дальше и дальше: Савелий все смотрит. Это не сон и не бденье. Он видит и слышит. Вон высоко над его головою в безоблачном небе плавает ворон. Ворон ли то или коршун?

— Николай Лесков, «Божедомы», 1868

	Вон налево, еще дальше, за Воргольскими лугами ― бедные степные деревушки: Каменка, Сухие Броды, Рябинки… Небо загромождали огромные, но легкие и причудливые, лилово-дымчатые облака. Они собирались по горизонтам в синеватые тучки, и туманно-голубыми полосами опускался на них дождь. А невидимые мельницы все махали и махали крыльями даже и в этих полосах… Разве лечь, подремать?
	— Иван Бунин, «Весёлый двор», 1911

	― Слава те, и сам я не пень лесной!.. Ладно, подымайтеся, а то всю воду выпьете у меня… ― И двинулся напрямки, без тропки. Калина шел впереди, а в лысине его, нагоняя дрему, мерцал звездный свет. Пленники тащились следом, еле волоча ноги, цеплявшиеся за коренья и плауны. Недавний страх без остатка растворился в непреодолимом желании сна…
	— Леонид Леонов, «Русский лес», 1953

Крылов провёл языком по сухому небу и повернулся к стене. Дремота смешала в памяти Крылова севастопольские и одесские бои, крик штурмующей румынской пехоты, мощённые камнем, поросшие плющом одесские дворы и матросскую красоту Севастополя. Ему померещилось, что он вновь на командном пункте в Севастополе, и в сонном тумане поблескивали стёкла пенсне генерала Петрова; сверкнувшее стекло заблестело тысячами осколков, и уже колыхалось море, и серая пыль от расколотого немецкими снарядами скального камня поплыла над головами моряков и солдат, встала над Сапун-горой. Послышался бездушный плеск волны о борт катера и грубый голос моряка-подводника: «Прыгай!»

— Василий Гроссман, «Жизнь и судьба» (часть 1), 1960

Он сел и закрыл глаза. Начинался утренний дождь, и это значило, что на весь день. Пошел даже снег. Мокрый и тяжелый, он падал быстро и темнел, едва успев коснуться мокрых крыш и тротуаров. На пристани Агееву стало совсем плохо. Он задремал, изнемогая от тоски, не понимая, куда и зачем ему нужно ехать, слыша сквозь дрёму, как свистит, погукивает ветер, шлепает о причал вода, как возникают на высокой ноте, долго трещат и затихают потом моторки.

— Юрий Казаков, из рассказа «Адам и Ева», 1962

Для полной точности надо сказать, что иногда, когда я, делая вид, что дремлю, лежал на парте, я и в самом деле погружался в дремоту, хотя голос учителя продолжал слышать. Гораздо позже я узнал, что таким, или почти таким, методом изучают языки. Я думаю, не будет выглядеть слишком нескромным, если я сейчас скажу, что открытие его принадлежит мне. О случаях полного засыпания я не говорю, потому что они были редки.

— Фазиль Искандер, «Начало», 1969

	Что-то хлестко шлепает по спине, Савоня поднимает голову и догадывается, что задремал. Редкие крупные капли дождя косо вонзаются вокруг Савони, в пыль разбиваются о мохнатые головки тимофеевки. Савоня поспешно встает, озирается по сторонам. Художника уже нет на прежнем месте, после него осталась лишь истоптанная луговина.
	— Евгений Носов, «И уплывают пароходы, и остаются берега», 1970

	Можно было, конечно, остаться еще и на вечернюю зорьку, подождать того часа, когда земля подернется густеющей дрёмой, а небо еще полно прежнего озарения. В эту пору утка, прокоротав светлое время на хлебных верхах, откуда заведомо зрим и слышим любой конный и пеший, всякий пёс и лис, покидает дневную кормежку и тянет к воде.
	— Евгений Носов, «Тёмная вода», 1993

...даже от блестящего Владимира Набокова, успевшего в последний момент заслониться лирическим героем, остались только два печальных глаза да фаллос длиной в фут (последнее я объяснял тем, что свой знаменитый роман он создавал вдали от Родины). «И медленно, пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна, ― бормотал я сквозь дрёму, раздумывая над тайной этого несущегося сквозь века молчания, в котором отразилось столько непохожих сердец, ― был греческий диван мохнатый да в вольной росписи стена…» Я заснул над книгой, а проснувшись, увидел, что Ники в комнате нет. Я уже давно замечал, что по ночам она куда-то ненадолго уходит.

— Виктор Пелевин, «Ника», 1996

Тяжкая забота донимала его — как лучше поступить? Чтобы не сделать ошибки и не кусать потом локти. Когда будет поздно. Но эта проклятая задачка вообще, кажется, не имела решения. Сколько над нею ни бейся. Были два варианта, и оба никуда не годные. Значит… Значит, тщетное занятие ломать голову, думать. Тем не менее думал и ломал голову ― искал, перебирал в дремотном сознании возможные и невозможные, по существу, фантастические варианты. И вполне очевидные последствия. Последствия все были безрадостно горькими и чудовищными. Ярко освещенные страницы на столе делались все более фантасмагорическими, наполнялись ужасным смыслом, и он уже боялся к ним прикоснуться, чтобы не накликать новой беды. Они обретали все большую власть над ним, он очутился в полной от них зависимости.

— Василь Быков, «Бедные люди», 1998

И снова река, и снова тайга, синие хребты на горизонте, белые скалы над темной водой, плеск весел, поскрипывание каркаса. Я задремываю прямо на ходу. Тогда я отодвигаю весло и укладываюсь прямо на продуктовый мешок. Никто не возражает. Дрёма заволакивает глаза. Сквозь ее радужное сияние я молча и безвозмездно наслаждаюсь Машей, сидящей рядом, ― линиями ее рук, плеч, склоненной головы. Катамаран покачивается, словно гамак. Я засыпаю с дивным ощущением дороги, которая вечно будет бежать подо мною.

— Алексей Иванов, «Географ глобус пропил», 2002

Дремота в поэзии

День ясен… Свод небес и дышит и сияет. Зной отуманил даль… У топких берегов Дремотная струя в истоме колыхает Широкие листы зелёных плаунов. Гудя, промчался шмель, ― как искра, потухая, Блеснул и потонул… В затоне, где, к волне Склонясь поник жасмин, свой цвет в нее роняя, Плеснулся сонный лещ и скрылся в глубине. Затишье и покой… Беспомощно и пышно Природа спит вокруг, с улыбкой на устах; Такой немой покой, что издалёка слышно Жужжание косы в синеющих лугах!..

— Семён Надсон, «Облако», 1884

	Нет удержу ветру из степи, Из края сыпучих песков. Вблизи всё так пусто, как в склепе: Лишь даль, лишь гряды облаков. Последние Ру́си оплоты… Чу, близится вражий обоз! А нам не уйти от дремоты ― Так больно в нас солнце впилось..
	— Иван Коневской, «Засуха», 1898

	Воет вьюга. Потемнело. Лето, лето! Светлый юг… Ходит дрёма и несмело Замыкает сонный круг.
	— Сергей Городецкий, «Ты устала? Я ласкаю...» (из цикла «Теремок»), 1904

	И запомнилось мне, Что в избе этой низкой Веял сладкий дурман, Оттого, что болотная дрёма За плечами моими текла, Оттого, что пронизан был воздух Зацветаньем Фиалки Ночной, Оттого, что на праздник вечерний Я не в брачной одежде пришел.
	— Александр Блок, «Ночная фиалка», 1906

	Море дремлет… Солнце стрелы С высоты свергает в воду, И корабль в дрожащих искрах Гонит хвост зеленых борозд. У руля на брюхе боцман Спит и всхрапывает тихо. Весь в смоле, у мачты юнга, Скорчась, чинит старый парус. Сквозь запачканные щёки Краска вспыхнула, гримаса Рот свела, и полон скорби Взгляд очей ― больших и нежных.
	— Саша Чёрный, «Штиль» (из Гейне), 1911

	А ночью мирна грузная дремота, Спокойна жвачка без жары и мух, Пока не брезжит в небе позолота, Не дребезжит волынкою пастух.
	— Михаил Зенкевич, «Пригон стада», 1913

	Я пастух, мои палаты ― Межи зыбистых полей. По горам зеленым ― скаты С гарком гулких дупелей. Вяжут кружево над лесом В желтой пене облака. В тихой дрёме под навесом Слышу шепот сосняка.
	— Сергей Есенин, «Я пастух, мои палаты...», 1914

	Смолянка-сон дремучая, Болотная дрема́. Мечта в уме тягучая, В руках, в ногах, тома́. Дрема кошачья сонная, Курение болот, Вся цепкая, вся звонная, ‎Вся в душу зелье льёт.
	— Константин Бальмонт, «Дрёма», 1914

	В его глазах фиалкового цвета Дремал в земном небесно-зоркий дух. И так его был чуток острый слух, Что слышал он передвиженья света.
	— Константин Бальмонт, «Эдгар По», 1917

	Есть лица, где проходят облака Над сонною холмистою равниной, Есть лица ― как вечерняя река, Где дремлет город с крепостью старинной, В одни посмотришь ― голубым дождем Сверкает сад, сбегающий отлого, В другие ― тускло светит старый дом И тянется осенняя дорога.
	— Всеволод Рождественский, «Когда слова случайны и просты...», 11 сентября 1943

Дремота в пословицах и поговорках

	Бог не дремлет, всё слышит. Пахать, так не дремать. Дома рука и нога спит, в дороге и головушка не дремли. Спать я не сплю, и дремать не дремлю, а думаю я думу. (из сказки). В дремоте чудится, во снах видится.
	— Русские пословицы

См. также

• Сон
• Сновидение
• Сон-трава
• Дурман
• Сонная одурь
• Сонная Лощина
• Сон №9