У этого термина существуют и другие значения, см. Жасмин (значения).
Чубу́шник, очень часто называемый жасмином, (неправильно)[комм. 1] а также воздушным,[комм. 2]диким, лесным, полевым или северным жасмином (латин.Philadélphus) — один из самых любимых красивоцветущих и душистых садовых кустарников умеренной климатической зоны. Род чубушник относится к семейству горте́нзиевых (латин.Hydrangeaceae).[комм. 3] В России чубушник получил прозвище «жасмина» за обильное цветение и сладкий, яркий аромат цветков, напоминающий запах жасмина настоящего, субтропического.
Род чубушник включает в себя около шестидесяти видов, однако за века культивирования были выведены десятки садовых сортов чубушника, различающихся по форме и размеру цветов, а также по высоте и густоте куста. Эти гибриды и культивары активно вошли в садово-парковое и городское озеленение и стали известны в России под именем «северного жасмина» едва ли не более чем сам жасмин.[комм. 4]
На жасмине раскрылись белые цветы, похожие на колокольчики, и по всей комнате разлился чудный, нежный аромат — только так могли цветы оплакать усопшую.
...ночью <...>, — когда брат спал близ благоухающего жасминового куста, каждый колокольчик раскрылся, и оттуда вылетел невидимый, но вооружённый ядовитым копьём дух цветка.
...какая-то притягательная сила лилась из этой глубины и мрака; одни кусты воздушных жасминов, облитые белыми цветами, стояли, как привидения, под тенью густых лип и будто призывали меня, распространяя в тишине свой раздражающий запах. Я не утерпела и сошла с балкона, чтобы нарвать букет.[1]
В русских садах с давних времен выращиваются раскидистые кусты чубушника, которые больше известны под новым, но неправильным названием «жасмин». Его крупные ароматные цветки <...> особенно сильно пахнут вечером. И неудивительно — он опыляется ночными бабочками.[4]
Чубушники росли ещё в кремлевских садах русских князей, где вообще декоративных растений было очень мало, зато выращивалось много ароматических трав и кустарников...[4]
Наши чубушники назвали жасминами именно за их запах, который действительно очень похож на запах жасмина. Однако и цветы у них выглядят совсем по-другому, и относятся они к совсем другому семейству...[4]
...чубушниками их назвали за пустотелые стебли, из которых делали чубуки, дудки и другие изделия.
Нас интересуют цветки чубушника. Они сохраняют свой аромат и после сушки.[4]
Чубушник (жасмин) в научно-популярной литературе и публицистике[править]
В русских садах с давних времен выращиваются раскидистые кусты чубушника, которые больше известны под новым, но неправильным названием «жасмин». Его крупные ароматные цветки, почти полностью покрывающие куст, распускаются в начале лета и особенно сильно пахнут вечером. И неудивительно — он опыляется ночными бабочками.
Дикие чубушники растут в Западной Европе, на Кавказе, но особенно много их на Дальнем Востоке, где они иногда полностью составляют подлесок в лесах. Чубушники росли еще в кремлевских садах русских князей, где вообще декоративных растений было очень мало, зато выращивалось много ароматических трав и кустарников — шалфей, лаванда, богородская трава (чабрец) и многие другие. Чубушник, сочетающий красоту цветов с сильным стойким запахом, занял среди них достойное место.[4]
Наши чубушники назвали жасминами именно за их запах, который действительно очень похож на запах жасмина. Однако и цветы у них выглядят совсем по-другому, и относятся они к совсем другому семейству — не маслинным, а камнеломковым, вместе со знакомым нам уже баданом. А чубушниками их назвали за пустотелые стебли, из которых делали чубуки, дудки и другие изделия.
Нас интересуют цветки чубушника. Они сохраняют свой аромат и после сушки. Их собирают в теплую, сухую погоду полностью распустившимися. Для усиления запаха перед сушкой цветки рекомендуется слегка проферментировать – их оставляют в мешках на 3–4 часа, чтобы они успели разогреться, и только потом сушат. Цветки сушат в тени, под навесом или в сушилке, как любое эфиромасличное сырье. Сушёные цветки используют для придания аромата чаю, кондитерским изделиям, фруктовым салатам и компотам.[4]
Листья чубушников светло-зеленые, овальные, заостренные, цельные зубчатые. Расположены они супротивно. Из пазух нескольких верхних пар листьев образуются цветоносные побеги, тоже расположенные попарно. Каждый побег несет от пяти до тринадцати цветков, собранных в короткие кисти, их количество и размер зависят от вида и сорта, но обычно цветки бывают от 2 до 5 см в диаметре. Во время цветения их иногда так много, что листвы совсем не видно и куст кажется совсем белым. Большинство видов пахнет, но не все. Наиболее распространен в культуре чубушник обыкновенный, или венечный (Philadelphus согоnarius), дико растущий в Южной Европе и на Кавказе. Он имеет многочисленные садовые формы, известные как чубушник Лемуана, названные так по имени известного французского садовода Лемуана. Довольно часто встречается в садах и чубушник тонколистный (P. tenuifolius), образующий подлесок в лесах Дальнего Востока.[4]
В верховьях горных речек, порою на отвесных скалах, растут кусты чубушника кавказского. В период массового цветения они не менее эффектны, нежели садовые родичи, чаще называемые садовым жасмином. Мало кому известно — их цветки не многочисленны и не обладают лечебными свойствами.[6]
Чубушник (жасмин) в мемуарах, письмах и дневниковых записях[править]
Несмотря на всё его однообразие, этот край мне нравится. Кругом великолепная растительность. Нынче 5 июля, а зелень кажется совсем новой и свежей; жасмин в садах только-только начинает цвести. Солнце в здешних ленивых широтах встает поздно, как большой барин, и гостит на небе очень недолго; весна наступает только в июне, а лето, едва начавшись, тотчас кончается; впрочем, если лето здесь коротко, то дни длинны.
Наш дом был с мезонином и выходил к набережной палисадником, в котором были разбиты между клумбами цветов дорожки, покрытые песком; вдоль решётчатого забора поднимались невысокие кусты сирени и воздушного жасмина.[7]
Дождь собирался с самого утра, но… сначала не было туч вообще, и никто не знал, куда они подевались, потом они появились, но мелкие, потом не было ветра, потом он подул, но слабо, потом подул сильнее, но гром не гремел, а глухо ворчал где-то за тридевять земель и кряхтел, точно старый дед к перемене погоды. Воздух стал душным и так сгустился, что шмели со стрекозами вязли в нем, как в киселе, еле-еле шевелили крыльями и гудели ниже низкого, с перебоями, а некоторые и вовсе глохли, точно у них засорились инжекторы или воздух попал в топливные шланги. Куст жасмина перед дождём пах так оглушительно, что разбудил щенка трёх месяцев от роду, дрыхнувшего под ним без задних ног.[5]
Чубушник (жасмин) в беллетристике и художественной прозе[править]
«Что ты приготовил для меня такой дурной май!» — сказал он мне, проснувшись, сидя в креслах, услышав шумевший за стёклами окон Истер, срывавший благовония с цвёвших диких жасминов и белых акаций и клубивший их вместе с листками роз.
— Оставлю же себе хоть это! — сказала она, зарыла тело и опять набросала на то место сухих листьев, а голову унесла с собой, вместе с небольшою веточкой жасмина, который цвёл в роще.
Придя домой, она отыскала самый большой цветочный горшок, положила туда голову убитого, засыпала её землёй и посадила жасминовую веточку. <...>
В конце концов он отыскал себе другую розу и уютно зажил между её благоухающими лепестками. Но каждое утро летал он к окну несчастной девушки и всегда находил её всю в слезах подле цветочного горшка. Горькие слёзы ручьями лились на жасминовую веточку, и по мере того как сама девушка день ото дня бледнела и худела, веточка всё росла да зеленела, пуская один отросток за другим. Скоро появились и маленькие белые бутончики; девушка целовала их, а злой брат сердился и спрашивал, не сошла ли она с ума; иначе он ничем не мог объяснить себе эти вечные слёзы, которые она проливала над цветком. Он ведь не знал, чьи закрытые глаза, чьи розовые губы превратились в землю в этом горшке. А бедная сестра его склонила раз голову к цветку, да так и задремала; как раз в это время прилетел крошка эльф, прильнул к её уху и стал рассказывать ей о последнем её свидании с милым в беседке, о благоухании роз, о любви эльфов… Девушка спала так сладко, и среди этих чудных грёз незаметно отлетела от неё жизнь. Она умерла и соединилась на небе с тем, кого так любила.
На жасмине раскрылись белые цветы, похожие на колокольчики, и по всей комнате разлился чудный, нежный аромат — только так могли цветы оплакать усопшую.
Но ночью — это была первая ночь после смерти сестры, — когда брат спал близ благоухающего жасминового куста, каждый колокольчик раскрылся, и оттуда вылетел невидимый, но вооружённый ядовитым копьём дух цветка. Все они подлетели к уху спящего и стали нашёптывать ему страшные сны, потом сели на его губы и вонзили ему в язык свои ядовитые копья.
— Теперь мы отомстили за убитого! — сказали они и опять спрятались в белые колокольчики жасмина.[комм. 5]
Мы пошли или, лучше сказать, я привел её к тому месту, с которого услышал, час назад, топот коня и их разговор. Тут, вблизи густого вяза, была скамья, иссеченная в огромном цельном камне, вокруг которого обвивался плющ и росли полевой жасмин и шиповник.
А сад между тем темнел да темнел; глубина аллей становилась беспредельнее: какая-то притягательная сила лилась из этой глубины и мрака; одни кусты воздушных жасминов, облитые белыми цветами, стояли, как привидения, под тенью густых лип и будто призывали меня, распространяя в тишине свой раздражающий запах. Я не утерпела и сошла с балкона, чтобы нарвать букет. <...>
Я открыла окно, сорвала висевший над моею кроватью сухой букет воздушных жасминов, нарванный для меня Данаровым вечером, во время второго его посещения; судорожно мяла и рвала засохшие листья, с каким-то безумным оцепенением смотрела несколько минут, как ветер уносил их и они исчезали в полусвете осеннего заката, обливавшем предметы каким-то зловещим, багряным отблеском.[1]
— Я его очень любила, — сказала я.
— Ну да тебе в нем бегать было просторно.
— У нас было много воздушных жасминов, белой и лиловой сирени... всяких цветов. — Хорошо, что ты напомнила мне о воздушных жасминах; надо достать кустик да посадить.[1]
К счастью для молодого Эскулапа, тётя Мариня питала к нему чувства, не похожие на чувства Николая. В один прекрасный вечер, когда месяц заливал своими лучами залу, когда запах жасмина долетал в открытые окна с садовых клумб, а тётя Мариня распевала при фортепиано «Io questa notte sogno», — доктор Стась приблизился к ней и дрожащим голосом спросил, думает ли она, что он может прожить без неё?
Розы, тюлипы, жасмины
Благовонность испускают,
Ольеты, также и крины.[комм. 6]
Правда, что нет во всем свете
Сих цветов лучше и краше;
Но в том месте в самом лете
Не на них зрит око наше.[9]
Бабочка, танцуя, празднует свободу;
А пчела, с клубочком золотого мёду,
Покидая липу, вся в пыли цветочной,
Так и льнет к жасмину белизны молочной...[10]
Цветёт жасмин. Зелёной чащей Иду над Тереком с утра. Вдали, меж гор — простой, блестящий И чёткий конус серебра.
Река шумит, вся в искрах света,
Жасмином пахнет жаркий лес.
А там, вверху — зима и лето: Январский снег и синь небес.[2]
В берёзовом вечернем уголке С тобою мы на липовой скамейке. И сердце бьётся зайчиком в силке. Олуненные тени, точно змейки, То по песку, то по густой аллейке В берёзово-жасминном уголке.
Жасмин — мой друг, мой верный фаворит:
Он одышал, дитя, твоё сердечко, —
Оно теперь душисто говорит,
Оно стрекочет нежно, как кузнечик.
Да освятится палевый наш вечер
И ты, жасмин, цветущий фаворит![3]
Это только в жасмин… Это только в сирень…
Проклинается город надрывно…
Заночеет бело, — и в простор деревень
Окрыляется сердце порывно…
— Игорь Северянин, «Это только в жасмин…» (из сборника «Victoria regia»), 1912
Чтоб до часа утра, до шести нам,
голову откинув на руке,
пахло земляникой и жасмином
в каждой перечёркнутой строке.
У жасмина запах свежей кожи,
земляникой млеет леса страсть.
Чтоб и позже — осенью погожей —
нам не разойтись, не запропасть.
В каждом повороте, всюду ― узко и тускло,
каждый куст ощупывается утром дождливым:
в страхе и тоске под облетевшим жасмином
старый мусор ― склока, сутолока и скука.
Всюду спрятан страх: в афишках ипподрома
возле станции, и в расписаньи матчей
областных команд.[13]
— Николай Байтов, «Дым и сырость, запах мокрых ёлок, холод...», 1989
↑Когда чубу́шник называют жасмином (а жасмином его называют в обыденной речи даже чаще, чем чубушником) — это неверно только с ботанической точки зрения. Настоящий (южный) жасмин очень сильно отличается от чубушника и не растёт на севере (а также и в умеренной климатической зоне) иначе, чем оранжерейное или (изредка) комнатное растение. Своё прозвище «жасмин» кусты чубушника заслужили за сладкий, жасминовый запах своих обильных (почти как у жасмина) цветов.
↑«Воздушный жасмин» — тривиальное название, часто употреблявшееся по отношению к чубушнику в XIX веке, имело смысл противопоставления: комнатный (оранжерейный) жасмин таким образом отделялся от растущего в условиях российского климата на вольном воздухе, в естественных условиях.
↑Именно по этой причине большинство литературных (не ботанических) цитат о чубушнике относится к употреблению слова «жасмин», но не чубушник (слова, хотя и грамотного с точки зрения ботаников, но не слишком благозвучного). Однако в большинстве случаев обстановка, контекст и место действия позволяют достаточно уверенно и легко установить, о каком «жасмине» идёт речь: о северном или настоящем. Пожалуй, исключением из этого правила являются те случаи, когда поэт (или писатель) имеет в виду некий «жасмин вообще», как идею чего-то благоуханного, сладкого и белоснежного.
↑Андерсен говорит о «белых колокольчиках жасмина». Это позволяет не только понять, что речь идёт о чубушнике, но также примерно определить группу видов (садовых сортов), которые он мог иметь в виду. В частности, колокольчатые цветки имеет чубушник Лемуана, а также Чубушник тонколистный и венечный.
↑«Ольеты, также и крины» — два садовых цветка, оба названия устаревшие. Ольеты из семейства лилейных, а крины — из амариллисовых.
↑ 123Ю. В. Жадовская. В стороне от большого света. — М.: «Планета», 1993 г.
↑ 12И. Бунин. Стихотворения. Библиотека поэта. — Л.: Советский писатель, 1956 г.
↑ 12Игорь Северянин, «Громокипящий кубок. Ананасы в шампанском. Соловей. Классические розы.». — М.: «Наука», 2004 г. — стр. 54.
↑ 1234567Наталья Замятина. Кухня Робинзона. Рецепты блюд из дикорастущих растений и цветов. — М.: Институт технологических исследований, 1994 г. — 656 с. — (серия: Человек и природа). — 50 000 экз.
.jpg)
