У этого термина существуют и другие значения, см. Блеск (значения).
Блеск или гля́нец — в физике: оптическая характеристика свойства поверхности, отражающей свет. Блеск показывает соотношение между силой света, зеркально отражённого от поверхности, и света, поглощённого или рассеянного ею. Интенсивность и характер блеска зависит не только от гладкости поверхности, но и от отражательной способности материала из которого она состоит, находясь в широком диапазоне между зеркалом и «абсолютно чёрным».
Глаз человека воспринимает зеркальное отражение одновременно с диффузным. Количественная оценка блеска определяется соотношением между интенсивностями зеркально и диффузно отражённого света. В лакокрасочной промышленности и в минералогии блеск считается одной из важнейших качественных характеристик материала, а в астрономии — одним из главных видимых параметров звёзд.
Ни блеск наших одежд, ни изобилие золота, серебра или драгоценных камней не могут заставить врагов уважать или любить нас, но только страх перед нашим оружием заставляет их нам повиноваться.
Не стремись к блеску исполнения. Старайся, чтобы музыка произвела то впечатление, которое имел в виду автор; большего не надо; все, что сверх этого, — искажение.
...звук и блеск солнца, тысячекратно отраженного рябью моря, гармонично сливались в непрерывное движение, полное живой радости. Солнце было счастливо тем, что светило; море — тем, что отражало его ликующий свет.
— Георгий Шенгели, «Повар Базилевса» (Византийская повесть), 1937-1939
...много лет алмаз в тысячах, десятках тысяч каратов проходил перед моими глазами, заворожив меня своим сверкающим блеском, и законы его рождения казались мне величайшими тайнами мира...[7]
— Григорий Козинцев, «Тут начинается уже не хронология, но эпоха...», 1960-е
Фары резанули сверкающей на солнце никелировкой, но даже сквозь нестерпимый блеск, он почувствовал, что там что-то не так в этой машине, оттуда волнами исходила опасная вибрация.[10]
— Сергей Осипов, «Страсти по Фоме. Книга третья. Книга Перемен», 1998 г.
Русский язык ещё сыроват, и русские писатели находятся, в смысле языка, в более выгодном положении, чем французские. По художественной цельности и отточенности французский язык доведен до предельной степени совершенства и тем осложняет работу писателей. Об этом с грустью говорили мне молодые французские писатели. Чем заменить сухость, блеск, отточенность старых книг, — разве что шумовым оркестром?
Чирок-коростелёк или большой чирок нередко зовётся, по голосу, чирок-трескунок. <...>
Утка темнобурая сверху с более светлыми краями перьев, темнее на темени и светлее на брови и щеках; горю и низ туловища беловаты, на зобе, груди, боках и подхвостье с нерезкими темными пятнышками. Зеркало отмечено спереди и сзади белыми полосками, серовато-бурое, но или совсем без блеска, или же с очень слабым бледно-зеленоватым блеском.[12]:112
— Сергей Бутурлин, «Полный определитель птиц СССР» (том второй), 1934
Монокарбид ниобия NbC ― пластичный материал с характерным розоватым блеском. Это важное соединение довольно легко образуется при взаимодействии металлического ниобия с углеводородами.[13]
Небольшие добавки производных фосфорной и фосфористой кислот служат активными выравнивающими агентами, или, как говорят, блескообразователями. Оптические осветлители увеличивают количество синих лучей в отражённом свете и устраняют поэтому желтизну покрытия.[14]
Бог по Своему милосердию пожелал искупить людей и открыть путь к спасению для тех, которые ищут Его. Он мог бы преодолеть упорство наиболее загрубевших сердец и мог открыть Себя им столь ясно, чтоб они не могли сомневаться в Его существовании, как это будет, например, в последний день, когда Он явится с блеском молний и со знамениями во всей природе.
Двор ослепляет своим блеском вельмож, а вельможи — простолюдинов. Отсюда одержимость подражанием — пагубнейшая из всех одержимость, заставляющая ничтожное меньшинство чваниться своим богатством, а подавляющее большинство скрывать под маской роскоши свою нищету.
Великие и прекрасные истины французской революции будут вечно жить, — таким блеском, такими памятниками, чудесами окружили мы их! Эти истины останутся бессмертными. Первые пятна революции мы смыли потоками славы.
Толпа слепа, ей нужны блеск и треск, ей нужна яркость красок, и ярко-красный цвет у ней самый любимый… Но нет! Этого быть не может! Ведь есть же и у самой толпы какое-то чутье, которому она следует наперекор себе самой и которое у ней всегда верно!..[1]
И он рассыпается блесками огней, капризных и причудливых, иногда искажённых гримасою, непонятною и чуждою, иногда обольстительным призраком, то вдруг озаряется ослепительным сиянием, в котором может почудиться свет великого сознания.[15]:76
Чтобы ощутить подлинный смысл такого творения, его асимметричную гармонию, которая выражает всеобщую сущность вещей, вечность мира в его бесконечной изменчивости, слова не нужны. При виде предметов блестящих мы, японцы, испытываем какое-то неспокойное состояние. Европейцы употребляют столовую утварь из стекла, стали либо никеля, начищают её до ослепительного блеска, мы же такого блеска не выносим. Я не хочу этим сказать, что мы не любим вообще ничего блестящего. Но мы действительно отдаем предпочтение тому, что имеет глубинную тень, а не поверхностную ясность. Это тоже блеск, но с налетом мути — лоска времени, или, говоря точнее, «засаленности».[16]
Великое окружено блеском, блеск возбуждает тщеславие, а тщеславие легко может вызвать воодушевление или то, что показалось нам воодушевлением; но того, кого увлек демон честолюбия, разум уже не в силах сдержать, и он бросается туда, куда его влечёт непреодолимая сила: он уже больше не выбирает сам своего места в обществе, а это решают случай и иллюзия.[17]
— Карл Маркс, из дневниковых записей, 12 августа 1835 г.
Мы шли против солнца, впереди нас далеко слетали белые птицы ― это были грачи, блеск их черных крыльев на солнце давал нам впечатление белого цвета: ну, вот совершенно белые, как бумага.[3]
Театр живет не блеском огней, роскошью декораций и костюмов, эффектными мизансценами, а идеями драматурга. Изъян в идее пьесы нельзя ничем закрыть. Никакая театральная мишура не поможет.
Я же нагнулся в лорнеточный блеск Зинаиды «Прекрасной» и взял пахнущую туберозою ручку под синими блёсками спрятанных глаз; удлинённое личико, коль глядеть сбоку; и маленькое ― с фасу: от вздёрга под нос подбородка; совсем неправильный нос.[18]
— Андрей Белый, «Начало века» (Встреча с Мережковским и Зинаидой Гиппиус), 1930
Камень владел мною, моими мыслями, желаниями, даже снами… Какая-то детская любовь к камню, красивому, чистенькому кристаллу с аккуратно наклеенным номерком и чистенькой этикеткой, потом юношеские увлечения красотою камня. И много лет алмаз в тысячах, десятках тысяч каратов проходил перед моими глазами, заворожив меня своим сверкающим блеском, и законы его рождения казались мне величайшими тайнами мира...[7]
Выработка чувств, развитие их восприимчивости, силы отдачи, а следовательно, и силы счастья ― дело годов, всей жизни. Старость или стрижет купоны всяческой любви, или становится полным банкротом. Наслаждение блеском погремушек не бесконечно. И тут уже никто и ничем не может помочь.[9]
— Григорий Козинцев, «Тут начинается уже не хронология, но эпоха...», 1960-е
Звонкая песня лилась рекою по улицам села. Было то время, когда, утомлённые дневными трудами и заботами, парубки и девушки шумно собирались в кружок, в блеске чистого вечера, выливать своё веселье в звуки, всегда неразлучные с уныньем.
Зима — лучший сезон Парижа. Чтобы увидеть этот изумительный город во всей его красе, во всём его блеске и великолепии, надо посмотреть, как живёт он под нависшим, отяжелевшим от снега небом.
Гроза разразилась лишь на другой день к вечеру. <...> Гром грохотал непрерывно, то отдаваясь глухо вдали, то разражаясь страшным треском и как бы собираясь уничтожить гору. При ослепительном блеске молний озеро казалось расплавленной золотой массой, и крупные капли дождя золотыми брызгами высоко рассыпались по его поверхности.
Таким образом он составил букет цветов: в листья были вставлены драгоценные камни определенного резко-зеленого цвета: зеленые александриты цвета спаржи, зеленые перидоты цвета порея, зеленые оливины цвета оливы; и они выходили из веток альмандина и уваровита лиловато-красного цвета, искрящиеся сухим блеском, каким внутри бочек светится слюда винного камня.
Море — смеялось. <...> В глубоком пространстве между морем и небом носился веселый плеск волн, взбегавших одна за другою на пологий берег песчаной косы. Этот звук и блеск солнца, тысячекратно отраженного рябью моря, гармонично сливались в непрерывное движение, полное живой радости. Солнце было счастливо тем, что светило; море — тем, что отражало его ликующий свет.
Вторая акушерка Пелагея Ивановна чокнулась, хлебнула, сейчас же присела на корточки и кочергой пошевелила в печке. Жаркий блеск метнулся по нашим лицам, в груди теплело от водки.[20]
Раздуваемое Алексеем дело всё шире расползалось по песчаным холмам над рекою; они потеряли свою золотистую окраску, исчезал серебряный блеск слюды, угасали острые искорки кварца, песок утаптывался; с каждым годом, вёснами, на нём всё обильнее разрастались, ярче зеленели сорные травы, на тропах уже подорожник прижимал свой лист; лопух развешивал большие уши; вокруг фабрики деревья сада сеяли цветень; осенний лист, изгнивая, удобрял жиреющий песок.
За ослепительной пустыней площади, по которой изредка с криком, новым, столичным, промахивал автомобиль, млели розоватые громады, и вдруг солнечный зайчик, блеск стекла, мучительно вонзался в зрачок. [5]
Иду по Французскому бульвару и глазам своим не верю. Великолепнейший выезд, рысаки в серых яблоках, ландо, на козлах кучер-солдат в белых перчатках, шум, гром, блеск… Две дамы в белых косынках с красными крестами, в бархатных собольих ротондах, на пальцах вот такие брильянты, лорнеты, брови намазаны, глаза блестят от белладонны, и напротив два шикарных адъютанта с зеркальными саблями, с папиросами в белых зубах. Хохот, веселье…[21]
Против поляны за хвостом идущего поезда в полнеба стояла огромная черно-лиловая туча. Из-за неё выбивались лучи солнца, расходясь колесом во все стороны, и по пути задевали за парниковые рамы, зажигая их стекла нестерпимым блеском.[8]
Последний багровый луч заходящего солнца сверкнул в морозном небе, и блеск его озарил все кругом. В этом свете зоркие глаза Кристофера заметили, как что-то белое мелькнуло под сенью бука, где они сидели. Как тигр прыгнул он туда и в тот же миг возвратился, таща какого-то человека.
Ефим показывал на чёрный «лэндровер», что только что остановился напротив их столика на противоположной стороне бульвара. Фома скосил глаза в ту сторону. Фары резанули сверкающей на солнце никелировкой, но даже сквозь нестерпимый блеск, он почувствовал, что там что-то не так в этой машине, оттуда волнами исходила опасная вибрация.[10]
— Сергей Осипов, «Страсти по Фоме. Книга третья. Книга Перемен», 1998 г.
...тишина ― это такая же созданная словом тварь, как пустота, запертая в комнате, или как отблеск фонарей на мокрой ночной брусчатке, который размножается вегетативно, черенками. Или как вот эти отпечатки пальцев на небе, хотя нет, это просто птицы разбились теперь на несколько стай.[22]
Какой прозрачный блеск! Печаль и тишина...
Как будто над землей незримая жена,
Весы хрустальные склоняя с поднебесья
Лелеет хрупкое мгновенье равновесья...
— Вячеслав Иванов, «Какой прозрачный блеск! Печаль и тишина…», 1913
О странный отблеск меловой расщелин древних, где у края цветут пионы, обагряя чертополоха чешую, и лиловеет орхидея… <...> Небес я видел блеск блаженный,
кремнистый путь, и скит смиренный,
и кельи древние в скале.
В холодный ясный день, как сосвистав листву,
Ведёт свою игру недобрый блеск графита,
Не слышу ног и я, и возраст свой зову
Дурной привычкой тли, в дурном кругу добытой.[2]
Вот алый, наконец: чистейший блеск пиропа, —
То Революция, вино, каким Европа
Ещё упьется всласть, — что каждый день и час
Во всех артериях пульсирует у нас![6]:193
— Георгий Шенгели, «Тема одиннадцатая: Слово вождя» (из эпического цикла «Сталин»), 1937-1939
С омытых листьевпыль стекла,
И блеск хрустального стекла
Приобрели углы и грани
Прекраснейшего из числа
Неисчислимых мирозданий.[24]
Ты всё подай с шиком-блеском, шика-блеска дай...
Ты привлеки к себе внимание
В зале начнется ликование
Пусть все твои штучки-дрючки
Обалванят всех
Правду заменит номер цирковой
Если водить их за нос ловко
Им не понять, что ты — дешевка
Шика-блеска дай, и удача с тобой Ты всё представь с шиком-блеском, шика-блеска дай
Люди умнеть ещё не начали
Любят они чтоб их дурачили
Думай что ты на арене, а не на суде
Танец толпе понравится любой
Если блестят в восторге лица
Кто вспомнит то, что ты — убийца?
Шика-блеска дай и веди за собой.
↑ 12А. В. Дружинин. Литературная критика. Составление, подготовка текста и вступительная статья Н. Н. Скатова; Примеч. В. А. Котельникова. — М..: Советская Россия, 1983 г.
↑ 12Б. Л. Пастернак. Стихотворения и поэмы в двух томах. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1990 г.
↑ 12Пришвин М.М. Дневники. 1926-1927 гг. Москва, «Русская книга», 2003 г.
↑ 12Набоков В. В. Собрание сочинений в 4 томах. — М.: Правда, 1990 г. — Том первый.
↑ 12Г. А. Шенгели. Стихотворения и поэмы. Том второй. Сост., подгот. текста и коммент. В. А. Резвого; биогр. очерк В. Э. Молодякова. — М.: Водолей, 2017 г.
↑ 12А. Е. Ферсман. «Воспоминания о камне». — М.: Издательство Академии Наук СССР, 1958 г.
↑ 12Борис Пастернак. «Доктор Живаго». — М.: «Художественная литература», 1990 г.
.jpg)
.jpg)
