У этого термина существуют и другие значения, см. Шафран (значения).
У этого термина существуют и другие значения, см. Крокус (значения).
Не следует путать с осенним крокусом — похожим растением из другого семейства.
Кро́кус (лат.Crocus) или шафра́н — название популярного у цветоводов рода клубнелуковичных травянистых многолетних растений семейства ирисовые, а также декоративных цветов разных видов и садовых сортов из этого рода. Род крокус насчитывает около восьми десятков видов, а число красивых культиваров и гибридов исчисляется тысячами. Название «крокус» более распространено у садоводов и ботаников, в других случаях чаще употребляют слово «шафран», которое также означает широко распространённую пряность.
Крокус — небольшое растение. Его клубнелуковицы не превышают трёх сантиметров в диаметре, стебель у растений не развивается, цветы у большинства видов появляются весной «прямо из-под земли», когда листья ещё не развиты. Небольшое число видов цветёт осенью. По окраске цветков крокусы делятся на две группы: жёлтоцветковые (окраска от жёлтой до оранжевой) и синецветковые (окраска от светло-сиреневой до тёмно-фиолетовой), встречаются также альбиносные формы — часто у синецветковых, реже у жёлтоцветковых.
...цветы так называемого крокуса <...> открываются днем, закрываются ночью, но то же самое явление можно вызвать попеременно, затемняя или освещая их, или перенося из теплого помещения в холодное и обратно.[1]
Гомер говорит, что на вершине Гаргары растут лотос, крокус и гиацинт, и профессор Теодор фон Хельдрайх полагает, что «лотос» — это нечто вроде клевера(Lotus corniculatus), <...> и что крокус, который нередко встречается на высоких горах Греции и Малой Азии, растёт также на Гаргаре и, возможно, уже увял.[2]
...в лесу из-под снега пробивались чудные лиловые крокусы, которых там называли зоны, из которых девушки и парни плели венки и всю неделю после Пасхи работали в венках на голове.[8]
— Анна Левицкая, Воспоминания, 1943
...эти кристаллы, слежавшись в ледяную толщу, стекали ледниками с гор и, встретившись на кромке земли с первыми цветами крокусов и эдельвейсов, тихонько таяли и начинали свой бег в низины, где клубилось Чёрное море.[9]
Эти цветки тоже как будто торчат из почвы без всякого стебля. Только лепестки их не равномерно окрашены, как у безвременников, а имеют чёткий рисунок: тёмные линии на светлом фоне. <...> Это ― крокусы, или иначе, шафраны.[10]
Гомер говорит, что на вершине Гаргары растут лотос, крокус и гиацинт, и профессор Теодор фон Хельдрайх полагает, что «лотос» — это нечто вроде клевера(Lotus corniculatus) или трилистника, который, возможно, ещё не пробился к тому времени из земли, и что крокус, который нередко встречается на высоких горах Греции и Малой Азии, растёт также на Гаргаре и,[13] возможно, уже увял. Мышиный гиацинт (мускари) кистевидный (Muscari racemosum) <...>, профессор фон Хельдрайх решительно отождествляет с гомеровским гиацинтом.
На плато на вершине Гаргара есть выступ слюдяного сланца длиной около 30 метров и шириной от 4 до 6 метров, напоминающий гигантский трон. Действительно кажется, что Гомер посещал эту вершину, и именно из-за этого похожего на трон выступа он сделал вершину Гаргара престолом Зевса.[2]:43
Другие цветы, напротив, закрываются днем; таково, например, очень обыкновенное у нас растение козлобородник, с похожими на одуванчик, но более крупными желтыми цветочными головками; они открываются рано утром, а часам к 10 — 11 уже вновь закрываются. Эти явления очень занимали ботаников в прошлом столетии, предлагали даже составить так называемые часы флоры, т. е. определять время дня по раскрыванию и закрыванию различных цветов. Не трудно убедиться, что явления эти зависят от действия света и теплоты. Особенно удобны для того цветы так называемого крокуса, которые в таком изобилии можно видеть в цветниках и в комнатах. Его крупные цветы открываются днем, закрываются ночью, но то же самое явление можно вызвать попеременно, затемняя или освещая их, или перенося из теплого помещения в холодное и обратно. Перемена температуры в 5 — 10 градусов заставляет их открываться и закрываться через несколько минут. Объяснить все подобного рода явления мы можем неравномерным ростом или напряжением тканей верхней и нижней или наружной и внутренней частей движущегося органа.[1]
Ранней весной, часто ещё до того, как сойдёт снег, пробивая его тонкий слой, зацветают на юге по зарослям кустарников лиловые цветы, очень похожие на безвременники, о которых мы рассказывали в №9 за прошлый год. Эти цветки тоже как будто торчат из почвы без всякого стебля. Только лепестки их не равномерно окрашены, как у безвременников, а имеют чёткий рисунок: тёмные линии на светлом фоне. Листья у них узкие, почти линейные, а клубень совсем небольшой, не крупнее лесного ореха. Это ― крокусы, или иначе, шафраны.[10]
Лепидокрокит (FeOOH) образует щётки из тонкопластинчатых кристаллов, звёздчатые розетки и радиально-лучистые агрегаты от рубиново-красного до жёлто-красного цвета. По одной из из версий, название минерала связано с его цветом, напоминающим окраску цветка крокуса.[12]:33
Бэтс (Bates) видел на Амазонке жёлтых и оранжевых Callidryas, «собиравшихся тесными массами, иногда от двух до трех ярдов (6—9 фут) в окружности, причем крылья их всех были приподняты, так что берег казался испещренным зарослями крокусов».[15]
В 1829 году два человека почти одновременно открыли еще одно свойство цвета. Гёте рассматривал внимательно в саду клумбу желтых крокусов; переведя глаза на почву, был поражен синими тенями, подчеркивавшими желтизну цветов. В Париже Делакруа, работая в картине над желтой драпировкой и отчаявшись от невозможности сделать ее яркой, заказал карету, чтоб поехать в Лувр и рассмотреть у Веронезе, чем тот достигал эффекта желтизны. Карета была желтая, и Делакруа увидел падающие от нее синие тени на мостовой. Так были открыты дополнительные цвета.[7]
В XVII в. при аптеках, принадлежавших казне, существовали так называемые «алхимические казенки» ― своеобразные мастерские, где помощники аптекарей, «алхимисты» изготовляли лекарства и химикалии, служившие сырьем для лекарств (азотная кислота, квасцы, серная кислота, очищенная селитра). Там же изготовлялись некоторые краски, которые в то время применялись в качестве лекарств. Например, приехавший в 1602 г. в Россию «оптекарь» Френшам имел в своей мастерской жёлтый и красный сандал, крокус, ляпис-лазурь и другие краски.[16]
— Павел Лукьянов, «Первые химические лаборатории в России», 1966
...Был у бога Меркурия друг по имени Крокос. Однажды, метнув диск, Меркурий случайно попал в Крокоса и убил его. Из земли, окрашенной кровью, и вырос этот цветок. Так рассказывали о появлении на Земле крокусов древние греки.[10]
Великолепно смотрелись бы на балконе яркие соцветия крокусов, нежные цветки нарциссов, острые листья тюльпанов. К сожалению, любители ранневесенних луковичных не всегда имеют возможность украсить ими свой балкон. Чтобы их вырастить, нужно иметь соответствующие условия и опыт их выгонки, а купить в питомниках цветущий материал не всегда удаётся.[17]
Лес еще стоит без листу, но уже гибкий и сочный, приготовляясь прыснуть первыми почками. Уже на южных склонах зеленеет трава, и желтеют яркие крокусы. Вы стоите со своим ружьём, прислонившись к дубу, отовсюду задвинутые лесом; вам видно теперь на-далеко кругом, сквозь эти высокие, безлисты стволы, в этот прозрачный полумрак.[18]
На абхазской стороне отсюда отлично видно большое озеро Рица, которое образует в своем среднем течении река Лашпсы. Спустившись с перевала на северную сторону, мы расположились на отдых на зеленой лужайке, залитой точно червоным золотом, крокусами (Crocus scharojani).[3]
— Николай Альбов, «Очарованный Абхазией. Жизнь и странствия Николая Альбова», 1896
— Добрый день и тебе. Ну, как… едите?
— Плохо… Вчера луковичек накопали, крокусов… Вот скоро Алеша поддержит, привезет из степи хлебца, са-альца!..
<...> Хлеб насущный! Тысячи глаз голодных, тысячи рук цепких тянутся через горы за пудом хлеба…
— Копали крокусы?.. Бери камушек, разбивай миндальки…
— Спаа-си-бочка-а!.. ба-альшо-е спасибочко!.. Хлеб насущный! И вы, милые крокусы, золотые глазки, — тоже наш хлеб насущный.
— А Кулеш-то по-мер!.. с голоду помер! — почмокивает Ляля.[6]
Цветёт миндаль. Голые деревья — в розовато-белой дымке. В тени, под туей, распустились подснежники — из белого фарфора будто. На луговинках золотые крокусы глядятся, высыпали дружно. Потеплее где, в кустах, — фиалки начинают пахнуть… Весна? Да, идет весна.[6]
Вокруг нас крепкий дуб пригибается и корчится — ему не нравится на южной стороне. Высокий лавр гордится и приветствует — он дома здесь, на этих склонах; ползет и льнет к его стволу любовный плющ, вокруг пня прорезают землю светлый крокус и темная фиалка...[19]
И я начал ездить туда, как и раньше всегда делал, накануне праздников в два часа дня выезжал из Москвы, оставался ночевать, а вечером следующего дня уезжал обратно. Проведенное время в имении меня сильно укрепляло: хороший чистый воздух, тишина, гулянье на лыжах по лесу, никаких встреч с посторонними людьми, оранжереи, наполненные разными цветами, как-то: цинерариями, душистыми фиалками, примулами, крокусами, сиренями, ландышами, ― действовали на меня превосходно, хотя чувствовалась в имении большая разруха: рабочих осталось мало, военнопленные австрийцы еще осенью убежали.[20]
— Николай Варенцов, «Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое», 1935
Грустно было покидать Каменец с его привольем, с его дремучими лесами, с чудной весной, когда в лесу из-под снега пробивались чудные лиловые крокусы, которых там называли зоны, из которых девушки и парни плели венки и всю неделю после Пасхи работали в венках на голове. Сейчас вижу эти, никогда я после их нигде не видела.[8]
— Анна Левицкая, Воспоминания, 1943
Вода эта родилась над нами, на огромной высоте, где как бы струились, не двигаясь с места, облака из ледяных кристаллов. Эта вода долго лежала в виде кристаллов на вершинах гор. Давление все сильнее сжимало кристаллы. Они становились более прозрачными, чем алмазы. А потом эти кристаллы, слежавшись в ледяную толщу, стекали ледниками с гор и, встретившись на кромке земли с первыми цветами крокусов и эдельвейсов, тихонько таяли и начинали свой бег в низины, где клубилось Чёрное море.[9]
— Сейчас этот язык <цветов>, к сожалению, забыт. Между тем на нем можно было выразить все. Бересклет — твой образ запечатлен в моем сердце, лисохвост — тщетное стремление, божье дерево — желанье переписки, ландыш — тайная любовь, крокус — размышление, колокольчик — постоянство... И так далее — целая наука.[11]
Красные петушьи гребешки становятся по обеим сторонам и кланяются — это камер-юнкеры. Потом приходят все остальные прекрасные цветы, и начинается бал. Гиацинты и крокусы изображают маленьких морских кадетов и танцуют с барышнями — голубыми фиалками...
Вдруг маленькая Ида увидала, что большой голубой крокус вскочил прямо на середину стола с игрушками, подошёл к кукольной кроватке и отдёрнул полог; там лежали больные цветы, но они живо поднялись и кивнули головками, давая знать, что и они тоже хотят танцевать.
Потом она вошла в огромную теплицу Смерти, где росли вперемежку цветы и деревья <...>. Попадались тут и большие деревья, росшие в маленьких горшках; им было страшно тесно, и горшки чуть-чуть не лопались; зато было много и маленьких, жалких цветочков, росших в чернозёме и обложенных мхом, за ними, как видно, заботливо ухаживали, лелеяли их. Несчастная мать наклонялась ко всякому, даже самому маленькому, цветочку, прислушиваясь к биению его сердечка, и среди миллионов узнала сердце своего ребёнка!
— Вот он! — сказала она, протягивая руку к маленькому голубому крокусу, который печально свесил головку.
— Не трогай цветка! — сказала старуха. — Но стань возле него и, когда Смерть придёт — я жду её с минуты на минуту, — не давай ей высадить его, пригрози вырвать какие-нибудь другие цветы. Этого она испугается — она ведь отвечает за них перед Богом; ни один цветок не должен быть вырван без его воли.
Это было раннею весной; всюду цвели подснежники и крокусы.
— Недурны! — сказал мотылёк. — Миленькие подросточки! Только… зеленоваты больно!
Мотылёк, как и все юноши, искал девиц постарше.
Потом он оглядел других и нашёл, что анемоны горьковаты, фиалки немножко сентиментальны, тюльпаны — щеголихи, белые лилии простоваты...
— Сегодня холодно на дворе, неправда ли? — проговорил Холмс.
— О чем она говорила с вами? — сердито закричал старик.
— Однако я слыхал, что крокусы уже начинают расцветать, — продолжал Холмс всё в том же тоне.
— Ага! Вы не хотите отвечать? — воскликнул наш новый посетитель, делая шаг вперед и взмахивая плетью. — Я знаю вас, вы — негодяй! Я давно слыхал про вас, вы — Холмс, сыщик.
Есть что-то единственное в образе Христа. Но, подобно тому, как рассвету предшествуют обманчивые мерцания и солнце порой, в зимний день, вдруг так ясно засветит что осторожный крокус даст соблазнить себя, раньше времени расточив свое золото, и глупая птица станет звать свою подругу, чтобы свить гнездо на голых ветвях: так наверное, и до Христа бывали христиане.[4]
Помню, я приехал усталым, но опьяненным и этой усталостью, и всем новым, что открылось мне: морем, миром гор, южным воздухом. А Антонина, едва дав мне напиться чаю, увела меня в горы. Среди разноцветных скал, причудливо изогнутых сосен и весенних крокусов — я почувствовал себя причастным жизни природы.
— Я не спорю, — сказал инженер, склоняя голову; около него стоял мальчик в серых лохмотьях, маленький, точно мяч, разбитый игрою; держа в грязных лапах букетик крокусов, он настойчиво говорил:
— Возьмите у меня цветов, синьор…
— Я уже имею…
— Цветов никогда не бывает достаточно…
— Браво, малыш! — сказал Трама. — Браво, и мне дай два…
А когда мальчишка дал ему цветы, он, приподняв шляпу, предложил инженеру:
— Угодно?
— Благодарю.
Внезапно налетел с юга весенний ветер, его горячее дыхание растопило лёд замерзших рек, по его легкому следу распускались на лугах крокусы и фиалки. Мгновенно зазеленели деревья, влажными бугорками пробились на застывших ветвях почки; весна подымалась с дымящейся земли, а с ней воспрянула и война.
Дописываю... Напротив меня, под березкой, вылезли из-под земли четыре крохотных крокуса, три лиловых, один белый. Утром только выглянули, сейчас уже распустились. И пчёлка прилетела. За работу, товарищи! <...>
И вот сидит сейчас под любимой своей сосенкой этот самый весьма преклонного возраста господин (в просторечии просто старик), следит за пролетающими самолётами, за длинным белым следом, оставляемым ими высоко в небе, умиляется пчелкой-мохнаткой, перелетающей с венчика на венчик таких красивых, весенних, вчера только появившихся крокусов, сидит, курит свой «Голуаз» и думает думу свою.[22]
— Михаил Кузмин, «Я кладу в газэлы ларь венок вёсен...» (из цикла «Венок вёсен»), 16 мая 1908
Дни для меня не замысловатые фокусы,
В них стройность математического уравнения.
Пусть звездятся по водам безжизненные лилии,
Но и ало пылают бесстыдные крокусы.[24]
— Валерий Брюсов, «Дни для меня не замысловатые фокусы...», 26 февраля 1921
Снова весенние фокусы:
Прямо из зимней земли
Нежно-лиловые крокусы
Вылезли и расцвели.[14]
↑ 12К.А.Тимирязев. «Жизнь растения» (по изданию 1919 года). — М.: Сельхозгиз, 1936 г.
↑ 12Генрих Шлиман. Троя (пер. с англ. Н. Ю. Чехонадской). — Москва : Центрполиграф, cop. 2010 г. — 398 с.
↑ 12Альбов Н. М. Очарованный Абхазией. Жизнь и странствия Николая Альбова. Дневники, статьи, письма, воспоминания. — Сухум, 2016 г.
↑ 12De profundis; Письма; Афоризмы; Стихотворения в прозе. Оскар Уайльд. Памяти Уайльда. Вступ. статья Андре Жида; Пер. Ек. Андреевой. — Москва: Гриф, 1905 г.
↑ 12М. Кузмин. Стихотворения. Новая библиотека поэта. — СПб.: Академический проект, 2000 г.
↑ 1234Шмелёв И.С. «Солнце мёртвых». Москва, «Согласие», 2000 г.
↑ 12Петров-Водкин К.С., «Хлыновск. Пространство Эвклида. Самаркандия». — М: «Искусство», 1970 г.
↑ 12А. В. Левицкая. Воспоминания Анны Васильевны Левицкой, урожд<енной> Олсуфьевой. — Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. Т. 9. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1999 г. — С. 267
↑ 12Паустовский К. Г. «Повесть о жизни». Книга 4-6. Время больших ожиданий. Бросок на юг. Книга скитаний. — М.: «АСТ, Хранитель, Харвест», 2007 г.
↑ 1234А. Хохряков. «Шафран». — М.: журнал «Химия и жизнь», №3 за 1969 г.
↑ 12Александр Чудаков. «Ложится мгла на старые ступени». — М.: «Знамя», №10-11, 2000 г.
↑ 12Руперт Хёхляйтнер. Камни и минералы (Перевод с немецкого В. В. Демина). ― М.: Эксмо, 2022 г. — 256 с.
↑Гаргар — упоминаемая в Илиаде горная вершина, одна из вершин Идских гор (ныне носящих название Каз).
↑П. А. Кропоткин. «Взаимная помощь как фактор эволюции». — С.-Петербург: Товарищество «Знание», 1907 г.
↑П. М. Лукьянов, «Первые химические лаборатории в России». — М.: «Химия и жизнь», № 10, 1966 г.
↑Андрей Лысиков. «Висячие сады Семирамид». — М.: «Мир & Дом. City», июнь 2003 г.
↑Евгений Марков. Очерки Крыма. Картины крымской жизни, истории и природы. Евгения Маркова. Изд. 3-е. — С.-Петербург и Москва, Товарищество М. О. Вольф, 1902 г.
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе
Новости в Викиновостях
