Купле́т, купле́ты (от фр.couplet, провансальское cobla, испанское copla, латинское copula, «связка») — часть песни, включающая одну строфу текста и одно проведение мелодии (напева). Куплет повторяется в течение песни с новыми строками поэтического текста, при этом мелодия может оставаться неизменной. В результате образуется так называемая куплетная форма, лежащая в основе строения большинства музыкальных произведений песенного жанра.
Нередко куплет сочетается с периодическими возвратами к одной и той же строфе — припеву или рефрену, распространено исполнение запева солистом, а припева — хором (или первый раз солистом, а затем хором). Как лёгкая для восприятия и исполнения форма, куплеты приобрели значение отдельного популярного жанра, встречаясь чаще всего в комических операх, опереттах или водевилях. Государственные гимны и современные эстрадные песни в подавляющем большинстве случаев написаны также в куплетной форме.
Многие молодые люди, написав несколько куплетов по инстинкту, <...> почитают себя гениями, от юности бросают науки, всю жизнь проводят в бездействии...
Чем дальше, тем больше вздувались жилы на шее Параски и тем больше краснело её лицо и на более высокой и пронзительной ноте брала она следующий куплет песни, и казалось, сейчас сорвётся и даст петуха, но не срывалась.[5]
...темы куплетов было сыскать нетрудно — стоило только развернуть газету. Каждый вечер куплеты менялись, и тут уж в самом прямом смысле осуществлялся боевой лозунг эстрады: утром в газете — вечером в куплете. <...> Между куплетами я лихо отплясывал, стараясь и в танец вложить настроение куплетного сообщения. И в Москве номер имел оглушительный успех.[6]
...оружие возмездия — это секретный бравурный марш <...>; услышав оттуда хотя бы один куплет, любой, понимающий эти языки, сойдёт с ума от величия германского духа.
— рок-группа «Каста», из альбома «В полном действии», 2000
У меня нет времени на репетицию, так что я обычно выхожу на сцену, пытаясь вспомнить, какую песню мы играем, и только в последнем куплете я думаю что-то вроде „А, так это была та песня!“
— Хью Лори, из речи на Television Critics Awards 2006
Многие молодые люди, написав несколько куплетов по инстинкту, превозносимые в кругу друзей и знакомых, осыпаемые похвалами от услужливых журналистов, почитают себя гениями, от юности бросают науки, всю жизнь проводят в бездействии и, воображая себя вдохновенными, судят обо всем решительно, пишут совершенный вздор, без всякой пользы для себя и для отечества.
В Блоке восстал чистый лиризм. <…> По образу, по словосочетанию Блок примитивный поэт. Тема цыганского романса, который пелся улицей, к мотивировке которого прибегали великие поэты, <…> была вновь канонизована Блоком. <…>
«Двенадцать» — ироническая вещь. Она написана даже не частушечным стилем, она сделана «блатным» стилем. Стилем уличного куплета вроде савояровских.[10]
Мятлев любил куплеты, представляющие как бы стиховой диалог. Так написаны «Коммеражи», «Проект гросфатера», «Разговор барина с Афонькой», «Сельское хозяйство». Даже «Фонарики» — своеобразный диалог, с обращением поэта к фонарикам, которые, хотя и хранят молчание, но как бы отвечают, так как за них говорит голос автора. Отсюда вкрапливание всякого рода разговорных словечек в текст вопросов, обращений, речи от автора: <...> Быть может, не приметили... Да им и дела нет!..[11]:26
С чтением «Двенадцати» неизменно выступала Любовь Дмитриевна. Пропаганда великой поэмы, бесспорно, была её серьёзной заслугой. <...> Иным наблюдавшим чтение Любови Дмитриевны в присутствии Блока казалось, что слушать ему было досадно и неприятно. Вряд ли так было. Нужно думать, Любовь Дмитриевна советовалась с Блоком и следовала его советам. <...> Известно, что он водил Любовь Дмитриевну слушать грубоватого куплетиста Савоярова, искусство которого ценил высоко. Очевидно, он полагал, что читать «Двенадцать» нужно именно так, — а читать так он не умел и не научился. Для этого ему нужно было бы самому стать, как он выразился, «эстрадным поэтом-куплетистом».[12]:514
После развода Сашка Зубков стал республиканцем. Он покинул принцессу и начал выступать на эстраде, правда, под чужим именем. Пел пошленькие куплеты и рассказывал старые анекдоты.[13]
— Георгий Андреевский, «Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1920-1930-е годы», 2008
Песня «Богородица, Путина прогони» длится полторы минуты, а выступление в Храме — 30 секунд. Песня не была завершена, выступление не состоялось, так как вся музыкальная аппаратура была сразу же изъята, был проговорен без музыкального сопровождения один куплет и один припев.
Театральная пиеска имела двойное название; первого не помню, а второе было: «Драматическая пустельга». И точно, это была пустельга... Но как она мне понравилась! Начиналась она так: пастушка или крестьянская девушка гнала домой стадо гусей и пела куплет, который начинался и оканчивался припевом: Тига, тига, домой, Тига, тига, за мной. Помню ещё два стишка из другого куплета: Вот василёк, Милый цветок. Больше ничего не помню; знаю только, что содержание состояло из любви пастушки к пастуху, что бабушка сначала не соглашалась на их свадьбу, а потом согласилась. С этого времени глубоко запала в мой ум склонность к театральным сочинениям и росла с каждым годом.[14]
— Сергей Аксаков, «Детские годы Багрова-внука, служащие продолжением семейной хроники», 1858
На днях я послал Бергу два стихотворения, из которых одно начинается стихом: «Ель рукавом мне тропу занавесила». Этот лесной рукав возник в моем воображении раньше, чем я увидал, что повторяю внесенную тобою в русскую поэзию прелестную рифму: занавесил и весел. Чтобы хоть сколько-нибудь исправить намёк на кражу, я в настоящую минуту переправил для печати вместо бывшей: «тропу занавесила» — «тропинку завесила». Если бы я как-нибудь мог справиться с моим образом, то переменил бы весь куплет.[15]
Шумахерские декламации имели на концертах неизменный успех, особенно у студентов, где под гром аплодисментов он читал собственные злободневные куплеты, всегда свежие и остроумные.[16]:146
— Павел Суворов, «Записки о прошлом», 1894
...тогдашний водевиль, добродушно-весёлый, часто с недурными куплетами, поддерживал живое, жизнерадостное настроение гораздо больше, чем теперешнее скабрезное шутовство или пессимистические измышления, на которые также возят детей.[2]
Сарматов, как громоотвод, отвёл и разрядил накопившееся в зале электричество. Немедленно исполненные им куплеты на злобу дня сопровождались рефреном, который уже на следующий день распевала вся Одесса. Дайте мне пилота, Жажду я полёта!.. — Восторг, топот, восхищение, рукоплескания без конца. Опять оркестр, и снова пробки Редерера и вдовы Клико то и дело взлетают вверх, к звенящим подвескам люстры...[17]:52
В то время про Советскую Россию распространялось множество нелепейших небылиц. Так что темы куплетов было сыскать нетрудно — стоило только развернуть газету. Каждый вечер куплеты менялись, и тут уж в самом прямом смысле осуществлялся боевой лозунг эстрады: утром в газете — вечером в куплете. К моему приходу в «Эрмитаж» несколько авторов, и в том числе мой друг, незабвенный Николай Эрдман, уже ожидали меня с готовыми куплетами. Я вклеивал их в газету, которую обычно как рекламу держал в руках, и поэтому мог не ограничивать себя количеством «новостей» — учить их наизусть было не надо. Между куплетами я лихо отплясывал, стараясь и в танец вложить настроение куплетного сообщения. И в Москве номер имел оглушительный успех.[6]
...о ужас! Я, будучи еще в шоке, начала петь не свою партию в дуэте, а мелодию Лизы, причём на октаву ниже. Получился не дуэт из двух разных мелодий, а унисон. Поправиться на ходу мне не удалось и мы допели первый куплет. В паузе перед вторым куплетом Галина Вишневская шепчет: «Не обращай внимания! Пой спокойно!» Начинаю второй куплет — и всё то же самое... Хотя ничего страшного не произошло, потому что мы пели интонационно чисто, наши голоса сливались, а публика не обратила внимания (и пресса никак не отреагировала), расстроилась я страшно.[18]
Как-то раз прибыли мы в Марсель, на юге Франции… «Марсельеза» — французский национальный гимн, и как раз в тот самый день мы узнали, что у неё 27 куплетов, 26 из которых — все, кроме первого, — ни один француз не знает. Выходим мы на сцену, и Хью <Корнуэлл> говорит: «Ага, родина французского гимна!..» — в ответ бурные аплодисменты. «Чтобы отпраздновать сей факт, — продолжает он, — мы наградим бутылкой шампанского каждого, кто поднимется сюда и споёт французский национальный гимн». Сотня людей рвётся на сцену, какая-то женщина поёт первый куплет, спрашивает: «Всё?» Тут же выступает мужчина: «Всё!» — говорит. «Нет, не всё, — отвечает на это Хью. — Там ещё 26 куплетов. Можете спеть эти 26 куплетов?» — «Я их не знаю», — говорит мужчина. «Что ж, — говорит Хью. — Придётся вам претерпеть за то наказание. Позвольте мне снять с вас штаны и засунуть вам банан в задницу!…»
Я выступал перед Брежневым. Меня заставили исполнять песню «Малая земля». Мне было очень тяжело её петь, поскольку она написана для низкого баса, а у меня баритон. От волнения я даже перепутал куплеты — просто не успел за сутки выучить слова. Но этого никто не заметил.[19]
...когда порой одолевает усталость, и кажется, что силы иссякли, спасает украинская песня — начинаешь её петь, и вместе с первым куплетом откуда-то возвращаются силы. Конечно, сердцем я всегда стремлюсь в родные края и часто там бываю.[20]
Когда им рассказывали о бедствиях, опустошавших их родину два века назад, о тех страшных временах, когда одна половина населения уничтожала другую из-за пустых мудрствований, они соглашались, что это действительно очень нехорошо, но затем снова принимались смеяться и петь куплеты.
Был еще какой-то водевиль с забавными стишками на стряпчих, особенно на одного коллежского регистратора, весьма вольно написанные, так что я дивился, как пропустила цензура, а о купцах прямо говорят, что они обманывают народ и что сынки их дебошничают и лезут в дворяне. Про журналистов тоже очень забавный куплет: что они любят всё бранить и что автор просит от публики защиты. Очень забавные пьесы пишут нынче сочинители.[21]
Что такое сама по себе смерть жида? Это один из эпизодов известных веяний — и больше ничего. Не этот факт важен, а то, что времена назрели. Остается пропеть заключительный куплет и раскланяться.[22]
Прежде у чиновника-то чугунная поясница была: как сел на место в десять часов утра, так и не встаёт до четырёх — всё служит! А нынче придет он в час, уж позавтракавши; час папироску курит, час куплеты напевает, а остальное время — та̀к около столов колобродит.
Пумперпикель идиотски хохочет, хохочет визгливо, со слезами, с икотой, хохочет, как дурак, как одержимый, мучительно и исступленно. Других талантов у него нет. Его амплуа этот идиотский хохот. Поставив огарок свечи на пустой бочонок, они бросают истрепанные карты на колени друг другу или просто на пол. Куплетисту не везёт. Ударом ноги он опрокидывает бочонок (свеча гаснет) и уходит, насвистывая.[23]
«Переселенцы» пели. В железных стенах машины это пение казалось неестественно громким. Кто-то с мастерством «йодловал» по-тирольски, хор дружно подхватывал и разражался новым шуточным куплетом. Наружу лил типичный для Австрии нудный «шнюрл реген», мелкий, частый дождь, которому, казалось, не было конца.
И тут я вдруг заметил, что ору я Марш Боевых Котят, ору во весь голос, до хрипа, и на глазах у меня слёзы. Допел до конца, глаза вытер и начал сначала, уже вполголоса, просто для удовольствия, от самой первой строчки, от которой всегда сердце чуточку щемит: «Багровым заревом затянут горизонт», и до самой последней, развесёлой: «Бойцовый Кот нигде не пропадёт». Мы там ещё один куплет сочинили сами, но такой куплет в трезвом виде, да ещё имея перед глазами портрет Девы, исполнять никак невозможно.
...тому, кто слышал бы их со стороны, могло показаться, что в их песне, вопреки словам и мелодии, есть что-то подпольное, что-то незаконное и что им, закрывшимся в своей скорлупе, враждебен весь мир и они всему миру враждебны. Чем дальше, тем больше вздувались жилы на шее Параски и тем больше краснело её лицо и на более высокой и пронзительной ноте брала она следующий куплет песни, и казалось, сейчас сорвётся и даст петуха, но не срывалась.[5]
...оружие возмездия — это секретный бравурный марш, существующий в англо— и русскоязычной версиях, который предполагается воспроизводить через мощную звукоусилительную машину прямо на передовой; услышав оттуда хотя бы один куплет, любой, понимающий эти языки, сойдёт с ума от величия германского духа.
Однажды дверь отворилась и в класс вошел директор, Петр Андреич. Заканчивался первый куплет. Директор встал по стойке смирно и дослушал гимн до конца. Потом удовлетворённо кивнул головою и двинулся было к двери, но тут Илья Муромец мощно затянул: «O Sonne der Freiheit…», а мы дружно подхватили. Директор снова замер в стойке смирно.[24]
Когда читаю в свитке мёртвых лет
О пламенных устах, давно безгласных,
О красоте, слагающей куплет
Во славу дам и рыцарей прекрасных...
— Уильям Шекспир, «Глаза, улыбка, волосы и брови. Сонет 106»
Кто же бабочкой летает
С василька на василёк,
Тот любви ещё не знает;
Кто любил, тот любит ввек.[25]
— Николай Карамзин, «Куплеты из одной сельской комедии, игранной благородными любителями театра», 1800
Как вихорь, как пожар, на пушки, на обозы,
И в ночь, как домовой, тревожит вражий стан.
Но милым он дарит, в своих куплетах, розы. Давыдов! Это ты, поэт и партизан!..
— Фёдор Глинка, «Партизан Давыдов», между 1812 и 1825
Могучие нам чужды образцы,
Мы новых стран себе не покорили,
И наших дней изнеженный поэт
Чуть смыслит свой уравнивать куплет.
Каких-нибудь стихов вы требуете, Ольга!
Увы! стихи теперь на всех наводят сон…
Ведь рифма, знаете, блестящая лишь фольга,
Куплет частёхонько однообразный звон![1]
Вот я выразил, что хотел.
Десять лет своих просвистел.
Набралось на один куплет.
А подумаешь ― десять лет.
Замыкая порочный круг,
я часами смотрю на крюк.[9]
— Денис Новиков, «С полной жизнью налью стакан...» (из сборника «Караоке»), 1994
Чтоб куплеты написать, Надо иметь практику: Осторожность соблюдать И большую тактику. Вот, держа на сцену путь, Я молю Всевышнего, Чтоб в куплетах не сболтнуть Мне чего-то лишнего.
Чтоб в куплетах не сболтнуть
Мне чего-то лишнего.[3]:11
— Михаил Савояров, «Это уже лишнее!» (куплеты для сатира), 1907-1917
Старые куплеты всем известны,
Новые совсем неинтересны.
В новом БУРе мы сидели,
Песни старые не пели,
И вели одну и ту же речь —
Жечь![4]
— Юрий Домбровский, «Песня, которую мы пели в лагере, спалив Б(арак) У(силенного) Р(ежима) в 1952 году», 1952
— Есть ещё один куплет:
Никого скромнее нет
Нашего Хасана!
— Очень правильный куплет!
Никого скромнее нет
Вашего Хасана —
Вашего меня!
Мы очень смешные вам спели куплеты,
вы все хохотали, конечно, при этом!
Но эти куплеты кончать нам пора!
Вот смешно, ха-ха, вот смешно, ха-ха... Ха-ха-ха!
↑ 12Иосиф Бродский. Собрание сочинений: В 7 томах. — СПб.: Пушкинский фонд, 2001 г. Том 1
↑ 12Денис Новиков Караоке. — СПб: Пушкинский фонд, 1997 г. — 62 с.
↑Виктор Шкловский. Письменный стол. Шкловский В.Б. Гамбургский счёт: Статьи — воспоминания — эссе (1914—1933). — М.:Советский писатель, 1990 г. — стр.213.
↑Вступительная статья (стр.5-48), и сост. Н. А. Коварского. Мятлев И. П. Стихотворения. Сенсации и замечания госпожи Курдюковой (второе издание). Библиотека поэта. — Ленинград, «Советский писатель», 1969 г.
↑Орлов В.Н. «Жизнь Блока» («Гамаюн, птица вещая»). — М.: «Центрполиграф», 2001. — 618 с. — 7000 экз. — ISBN 5-227-01463-9
↑Г. В. Андреевский, Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1920-1930-е годы. — М.: Молодая гвардия, 2008 г.
↑Аксаков С. Т. «Семейная хроника. Детские годы Багрова-внука. Аленький цветочек». — Москва, «Художественная литература», 1982 г.
↑Афанасий Фет. Собрание сочинений в двух томах. Том 2. — М. Художественная литература, 1982 г.
↑ «Стихи не для дам», русская нецензурная поэзия второй половины XIX века (под ред. А.Ранчина и Н.Сапова). Москва, Ладомир, 1994 г.
↑Дон-Аминадо. «Поезд на третьем пути». — М.: Книга, 1991 г.
↑Н.В.Гоголь, Полное собрание сочинений и писем в двадцати трёх томах. — М.: Институт мировой литературы им. А. М. Горького РАН, «Наследие», 2001 г. — Том 1.
↑Анна Хованская в сборнике: Перевал : литературно-художественный альманах : выпуск № 6 (содружества писателей революции «Перевал») под ред. М.Барсукова, Б.Губера, Н.Зарудина, А..Лежнева. — Москва; Ленинград : Гос. изд-во, 1928 г. — 380 с.
↑Александр Чудаков. «Ложится мгла на старые ступени». — М.: «Знамя», №10-11, 2000 г.
↑Н. М. Карамзин. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1966 г.
↑И. Сельвинский. Избранные произведения. Библиотека поэта. Изд. второе. — Л.: Советский писатель, 1972 г.
↑А.Х.В.. Всеобщее собрание произведений. Анри Волхонский, Алексей Хвостенко; сост. и примеч. И. Кукуя. — М.: Новое литературное обозрение, 2016 г. — 544 с.
