У этого термина существуют и другие значения, см. Дождь (значения).
Вече́рнийдо́ждь — жидкие атмосферные оскадки, выпадающие в последние часы перед закатом солнца и до наступления ночи. Как правило, вечерний дождь связан с усталостью, дождливая погода производит эмоционально сниженное впечатление, от элегического до тоскливого, в зависимости от настроения героя или температуры воздуха. Самые унылые вечерние дожди — осенние или зимние, когда день короток, а вечер занимает едва ли не четверть суток.
Вечерние дожди часто случаются в некоторых типах прибрежного климата, когда суточная смена ветров приносит влажный воздух с моря.
Вечерний дождь в афоризмах и кратких высказываниях
Сквозь ветви деревьев били в окно косые лучи утреннего солнца. Монастырский сад, давно помирившийся с вечерним дождем, урчал, как котёнок, и протягивал умытые листья на восток.[1]
Захотелось спать. Вечерний дождь зазвучал убаюкивающе. Но перед тем как идти спать, я все-таки заставил себя взять календарик и листок бумаги. По календарику я выбрал день своего будущего убийства ― следующий четверг.[2]
— Андрей Курков, «Милый друг, товарищ покойника», 1990
...Тетерин остался стоять на газоне, глядя на то, как его плащ волочится по лужам, оставшимся после вечернего дождя...[3]
Перед Петровым днем как-то выскочило несколько хороших дней, — начали косить. Только что подкосили лучший луг — дождь. Через день опять погода, и пошло так: вечером помочит, утром парит, только что повернем, опять дождик — сеногной. Просто измучились; луг, который обыкновенно убирался в 5 дней, убирали 2 недели, да и то большая часть сена убрана сильно испортившегося — а травы-то и без того были плохи.[4]
1 апреля. Какой вышел день необыкновенный, словно мирно разделенный зимою и летом, вместивший в себя и зиму, и весну, и лето, и осень: до восхода морозило и ковало воду, как зимой. Когда взошло солнце и засверкали, как стекла, все лужи болота, было, как осенью в первые морозы, и только пение весенних птиц давало знать о весне, потом, когда разогрело, сразу наступила Апрельская весна, и к вечеру стало душно, как летом (10° в тени), надвинулась синяя грозовая туча и шел слегка (тучу пронесло) теплый летний дождь.[5]
Быть может, трогательной показалась эта красивая девушка в черном, поблагодарившая от имени бедных и одного молодого поляка, помещика не без средств. Ведь она, подумал он, и сама бедна. По окончании вечера он попросил разрешения отвезти ее домой ввиду очень скверной погоды. Шел дождь со снегом. Она согласилась. В экипаже с закрытым верхом темновато, но когда уличные фонари заглядывают внутрь, красивые глаза сияют.[6]
Познакомив моих читателей с обществом, в котором я провел несколько дней самым приятным образом, я должен сказать, что в первый день моего приезда в деревню Ивана Алексеевича погода начала портиться; к вечеру небеса нахмурились и полился не летний, крупный и спорый, дождь, но мелкий и дробный; он вскоре превратился в бесконечную осеннюю изморось, от которой и вас, любезные читатели, подчас брала тоска, а особливо если она захватывала вас среди полей, когда желтый лист валится с деревьев, а порывистый ветер гудит по лесу и завывает, как зловещий филин, в трубах вашего деревенского дома.[7]
За забором, где-то вдали, видна какая-то мокрая соломенная крыша, две промокшие вороны с глухим карканьем поднялись было над нею, но тотчас же и возвратились в свои норы… За мокрой соломенной крышей ― тучи и тучи… Тяжесть какая-то, которую испытываешь именно только под влиянием этих крыш, ворон, грязи и разоренья, веющего от всякой русской глуши, наваливалась на меня вместе с темнотою, сумраком дождливого летнего вечера… Бесконечным каким-то одиночеством веял и этот сырой молчаливый ветер и полузаглохшая комната постоялого двора…[8]
― Не съездить ли нам в Москву, Marie? Это, должно быть, очень интересно! ― сказал он, заглядывая ей в глаза. Она помолчала, посмотрела в окно, где мутная завеса дождя и снега застилала окрестности, подумала о том, что сегодня вечером, несмотря на отвратительную погоду, скучные соседи непременно явятся «повинтить», а за обедом пойдут непременные разговоры о кухарке Аксинье или о вчерашнем «шлеме», который открыл Сергей Петрович, и проговорила:
― Хорошо, я согласна.[9]
Как-то вечером, ― пустым вечером: уехали уже дети, ― Антон Антоныч остался с Еленой Ивановной, долго смотрел в сырые, струящиеся переплеты окон, ― дождь шел за окнами, ― долго слушал, что было около и что было в себе, и сказал негромко...[10]
Лето выдалось тихое, запашистое. К вечеру выпадал лёгкий дождь, выбивая каплями в пыли тонкую сетку; росы были тяжелы и теплы; майки ― ароматные жуки, носившиеся по вечерам ― тыкались, словно играя, в волосы: поздравляли с урожаем. Работать бы, рубить бы в это лето, все перепахать, все застроить, всю округу! А Тимофей с того утра так и не заглядывал к срубу.[11]
Тьма, а потом появляется скупо освещенная свечечками, прилепленными у икон, внутренность монастырской церкви Неверное пламя выдирает из тьмы конторку, в коей продают свечи, широкую скамейку возле нее, окно, забранное решеткою, шоколадный лик святого, полинявшие крылья серафимов, золотые венцы. За окном ― безотрадный октябрьский вечер с дождем и снегом. На скамейке, укрытая с головой попоной, лежит Барабанчикова. Химик Махров, в бараньем тулупе, примостился у окна и все силится в нем что-то разглядеть.
Сквозь сумрачную вечернюю осень падал дождь, будто редкие слезы, на деревенское кладбище родины; колыхалась верёвка от ветра, за которую ночью церковный сторож отбивает часы, не лазая на колокольню; низко над деревьями проходят истощенные мятые тучи, похожие на сельских женщин после родов. Маленький мальчик Саша стоит под шумящими последними листьями над могилой родного отца. Глинистый холм расползся от дождей, его затрамбовывают на нет прохожие, и на него падают листья, такие же мертвые, как и погребенный отец.[12]
Стояло светлое, лучистое утро. После вчерашнего вечернего дождя земля еще не высохла, и прохладный воздух был чист и прозрачен. Лесистые гребни холмов окутывала синева. От свежераспаханной земли пахло чем-то сытным и пресным.[13]
В июне начались обильные летние дожди. Выпадали они каждый день к вечеру, теплые и шумные. С вечера напоенные влагой, утром согретые солнцем, поднимались на пашнях зеленые озими. На косогорах буйно тянулись вверх молодые поросли пырея, ковыля, дикого клевера. Каждое утро Анна Строгова обходила свои поля. Внимательным, понимающим взглядом смотрела на посевы и радовалась. Тёплые дожди поправили озимые. Тревога за посевы исчезла.[13]
Город открылся путникам сразу ― свежий, словно вымытый обильным и быстрым вечерним дождем, первым в эту весну. Небо мгновенно очистилось, под теплыми лучами солнца заблистали шатровые и луковичные крыши, маковки церквей, вспыхнули цветасто расписанные башенки с позолоченными и посеребренными львами, единорогами и орлами вместо флюгеров; в прозрачном воздухе весело зеленела листва огромных, на десятины раскинувшихся боярских садов, а в тишине подмосковной рощи явственно послышался далекий, разноголосый, звучный перебор московских колоколов…[14]
— Юрий Герман, «Россия молодая» (часть вторая), 1952
Только что прошёл дождь, тот вечерний, теплый, желанный дождь, от которого хорошеет земля. Он не растекается бурными ручьями, не оставляет луж, не размывает дорог. Спорый и трудолюбивый, он глубоко уходит в землю и долго живет у самых корней, заботливо питая их в сухие, скудные дни. «Дождь-кормилец, радельный дождичек!» — так говорила о нем когда-то бабушка. Омытые и напоенные им деревья расправили посвежевшие ветви, тихо отдыхали во влажном безветрии и щедро отдаривали запахами. Крутой, бодрящий настой мокрого смородинника был так крепок в воздухе, что хоть бери его губами, как грозди крупных, темноблестящих ягод. Сладостный и острый аромат тополя, чуть банное дыхание березы и робкий запах молодой травы ― все смешивалось в живительном воздухе. Каждый вдох становился радостью.[15]
За окном шел вечерний дождь. Я сидел на кухне и наслаждался одиночеством. Пил чай из шиповника. Думал о сюрпризе, который я готовлю для своей жены. И совсем не думал о том, что наши отношения или их отсутствие перешли на новую ступень ― она не ночевала дома прошлой ночью и только утром забежала, чтобы взять что-то или переодеться. Это было рано утром ― я еще спал и больше слышал ее приход, чем видел. В ее отсутствии сейчас было что-то райское, что-то гуманное по отношению ко мне. И этот вечерний дождь не был бы таким сентиментальным, будь она рядом или в комнате. Есть же люди, чье отсутствие вызывает радость или даже провоцирует ощущение счастья. Плохо, когда таким человеком оказывается жена.[2]
— Андрей Курков, «Милый друг, товарищ покойника», 1990
Пыхнул сигарой, добавил фимиаму и воскурил в том смысле, что, ежели при Наполеоне Бонапарте не свершился кец, то Николаю Первому нипочем не сыграть роль Мессии. Сказал, грассируя, да и пустил гнусавый гнусный смех сквозь квазигалльский нос. Стал слышен шум вечернего дождя. Уж лучше слушать дождь и вечер, чем перекоры еврея-ортодокса с евреем-диссидентом. Внимание увяло, лишь отдаленный слабый повторялся звук ― «Боунапарт»…[16]
Старчески сопя и немощно напрягаясь, пароходик дотащился до Таганрога только к вечеру. Изморось к этому времени превратилась в мелкийсерый дождь, и Медея, двенадцать часов просидевшая на деревянной лавке на палубе с прямой спиной и плотно сдвинутыми коленями, спустилась по сходням, ощущая себя скорее частью деревянной скамьи, от которой только что оторвалась, чем живым человеком.[17]
― На улицу Свердлова за пятьдесят рублей.
― Поехали, ― ответил водитель, и Мария открыла заднюю дверь. Тетерин двинулся следом, но Мария захлопнула дверцу прямо у него перед носом, зажав его плащ. Автомобиль тронулся с места, а Тетерин остался стоять на газоне, глядя на то, как его плащ волочится по лужам, оставшимся после вечернего дождя, и, наконец, исчезает за светофором.[3]
Последний сноп свезен с нагих полей, По стоптанным гуляет жнивьям стадо, И тянется станица журавлей Над липником замолкнувшего сада.
Вчера зарей впервые у крыльца
Вечерний дождь звездами начал стынуть.
Пора седлать проворного донца
И звонкий рог за плечи перекинуть![18]
Ветер хлещет орешник и ивы;
И, хвостами в воде шевеля,
Стадо черных быков наполняет мычаньем поля; Вечер близится; тени – пугливы,
И неслышно ложатся вдоль сумрачных рощ;
Твердь ― все та же;
Так же льется нетихнущий дождь, Долгий дождь,
Дождь густой и прозрачный, как сажа.
Долгий дождь Нити вытянул ровно и прямо;
Ткет ногтями своими упрямо.[19]
Повернуться спиной к окну и увидеть шинель с погонами
на коричневой вешалке, чернобурку на спинке кресла,
бахрому желтой скатерти, что, совладав с законами
тяготенья, воскресла
и накрыла обеденный стол, за которым втроем за ужином
мы сидим поздно вечером, и ты говоришь сонливым,
совершенно моим, но дальностью лет приглушенным
голосом: «Ну и ливень».[21]
А приходит летний вечер, шмель в траве гудит,
и летят земле навстречу
синие дожди. Синий дождь раскрасит сливы
у тебя в саду.
Синий дождь — он самый сильный,
от него растут...
А приходит летний вечер, шмель в траве гудит,
и летят земле навстречу
синие дожди. Синий дождь раскрасит сливы
у тебя в саду.
Синий дождь — он самый сильный,
от него растут...
.jpg)
.svg){kind=logo}
