У этого термина существуют и другие значения, см. Снег (значения).
Снегопа́д — процесс выпадения снега из облаков. Основная характеристика снегопада — его интенсивность, то есть, количество осадков в сутки. Интенсивность слабого снегопада меньше 0,1 мм/ч, среднего 0,1—1 мм/ч, сильного (густого) — больше 1 мм/ч. Число снежинок в 1 м³ воздуха при слабом снегопаде составляет менее 10, при среднем 10—100, при густом более 100 и может достигать многих тысяч. Длительность снегопада обычно обратно пропорциональна его интенсивности.
Разновидность кратковременного и интенсивного снегопада, сопровождающегося шквалистым ветром, называют снежным зарядом. Снегопад без ветра называют спокойным снегопадом, при ветре — верховой метелью. По влажности частиц снегопада различают сухие, влажные (прилипают к предметам) и мокрые (тают при падении). В зависимости характера выпадения снега выделяют несколько видов снегопада: дождь со снегом (при положительной температуре воздуха), снег с дождём (при температуре около 0 °C), моросящий снегопад, обложной снегопад, ливневой снегопад или снежный ливень, снежный шквал или снежный заряд, снег при ясном небе.
Крупные хлопья снега из замерзшего аммиака или углекислоты медленно падали сверху в неподвижной атмосфере, придавая всей окрестности тихий покой земного снегопада.[5]
Белый кружится, опускается на землю, на крыши, на деревья. Деревья тянут мягкие лапы, кусты топорщат сучья, похожие на оленьи панты. Где ты видел ещё такой снегопад? В кино? В раннем детстве? Во сне?[7]
Весь город был облеплен тёплым южным снегом <...>, снегопад не прекращался, знаменитая гора тонула в мыльной воде зимнего воздуха, снег, как стая чибисов, кружился над монументом Шота Руставели...[8]
Сегодня снегопад сочетался с листопадом. Казалось, что падают снежинки ― белые, жёлтые, красные. Снега было больше, чем листьев, и потому он подчинил их себе.[11]
Однажды во время снегопада скифский царь спросил какого-то человека, совсем без одежды стоявшего на морозе, не замерзает ли он. Скиф ответил вопросом на вопрос, не мёрзнет ли у царя лоб. Услышав от него: «Нисколько», — скиф сказал: «И я не мёрзну, потому что моё тело — сплошной лоб».
В самый разгар лета у нас случались снегопады, настолько интенсивные, что вся округа покрывалась снегом и становилась по-зимнему белой. Но снег, выпавший летом, бывал недолговечным и, как только переставал падать, так стаивал быстро и без остатка.[12]
— Ареф Минеев, «Пять лет на острове Врангеля», 1936
31-го с утра начался снегопад. Снег валил густыми хлопьями. Он занёс скалы, скрыл неровности, выступы, ступеньки, удесятерил опасность спуска.[13]
Дней через пять мы достигли истоков Акура и, немного не доходя водораздела, встали биваком. Незадолго до сумерек все эти дни хмурившаяся погода разразилась обильным снегопадом, который продолжался всю ночь и весь следующий день. Снег кружился в воздухе и падал с характерным для него шуршаньем. Поверхность земли скоро покрылась белой скатертью и словно притихла. На камнях, буреломе и на ветвях елей всюду появились снеговые подушки.[14]
...зимние грозы — довольно редкое явление, поэтому понятно, что с ними связаны всякие мистические измышления. Люди по сей день считают: услышать грозу зимой — не к добру. Ученые же опровергают это суеверие: ничего сверхъестественного в зимних раскатах нет. Если громыхнуло посреди февраля, это значит, что совпали определенные погодные факторы: трескучий мороз, сильный ветер и снегопад. В морозном хаосе тонкие крупинки льда трутся друг о дружку, электризуются и образуют разряды.[15]
— Наталья Амирханян, «Февральская гроза: легче услышать, чем увидеть», 2 февраля 2012
Зима 1931 года была в Гаграх необычайно суровой. Весь декабрь шёл дождь; в январе повалил снег. Это был очень странный снег, хотя так, по-видимому, и должен был выглядеть субтропический снегопад. Огромные, величиной с черешню, снежинки, нарядные, как ёлочные украшения, медленно опускались в неподвижном воздухе, и это медленное, монотонное падение не прекращалось ни на минуту в течение шести недель. Листья пальм не выдерживали тяжести непривычного снежного груза и ломались.[1]
От первого снежка сорок день минуло, надо бы быть зиме, а её нет и нет. Горкин берёт досточку и горбушкой пальца стучит по ней.
― Суха досточка, а постук волглый… ― говорит он особенно как-то, будто чего-то видит, ― и смотри ты, на колодуе-то по железке-то, побелело!.. это уж к снегопаду, косатик… к снегопаду. Сказывал тебе ― Михаил-Архангел навсягды ко мне по снежку приходит. Небо мутное, снеговое.[2]
Ночь… Пурга… Не видать ни зги. Воспользовавшись снегопадом, финны, никем не замеченные, подкрались к посту. Их было человек сто семьдесят, все в белых маскхалатах.[16]
К середине дня белых мух, чуть круживших в воздухе, сменил настоящий снегопад (метель). Занятно было видеть, как настоящая, косая, мягкая и чудесно дремотная метель неслась наискось на всю эту вечнозеленость кипарисов, кедров, лавров и др. и на зеленые кусты сирени, которая будто бы только что отцвела, и на желтые молодые дубки. Хороша метель и над морем, не оставляющая на нем следа, мглистая и угрюмая. Вода от нее, однако, чернеет, но это, вероятно, по контрасту с белизной.[6]
Солнце сегодня стало луной за быстро бегущими облаками: идеально круглым, изжелта-зеленым, блестящим, но не ослепительным диском. Затем начался снегопад. Снежники сыпались густо, но вяло ― большие, влажные, подтаивающие на лету. Потом вдруг как-то ни к месту ударил жесткий, холодный ветер. Снежинки подсушились и стали больно жалить лицо.[11]
В ноябре США произвели мощный взрыв на атолле Эниветок (Eniwetok). Через несколько дней, когда, по нашему мнению, радиоактивные продукты с верховыми ветрами должны были достигнуть наших долгот, произошел сильный снегопад (первый в этом году). То ли Давиденко, то ли я предложили собрать этот снег и выделить из него радиоактивные осадки. Мы поехали на “газике” за город и набрали влажного свежевыпавшего снега в несколько больших картонных коробок.[17]
Когда я поступил в университет, сразу поехал в колхоз на уборку урожая. И поскольку погода в конце августа стояла прекрасная, то поехал в чем был ― в джинсовом пиджачке и таких же брючках, а из теплых вещей захватил всего три ― вязаный пуловер, шерстяной только наполовину, вязаный же длинный шарф, наводивший на мысль о сильно вытянутом французском триколоре, и черную кожаную фуражку производства Монгольской Народной Республики. В этой экипировке меня и застукала сентябрьская непогода ― дожди, утренние заморозки и снегопад, назревающий в бледном небе.[18]
Блеск гладкой стены внезапно потух, вокруг потемнело, и, оглянувшись, Никитин увидел массивную длинную тучу, медленно наползавшую на солнце. А за ней сомкнутыми рядами, оседая на вершины окрестных сопок, ползли из-за гор тяжкие свинцовые облака того зловещего лилового оттенка, который предвещает сильный снегопад. С отчаянием в душе учёный осматривал небо. Если пойдёт снег, то он больше ничего не увидит ― тончайшие отпечатки света неминуемо будут стёрты.
Начался легкий снегопад, из тех, какие бывают в тихий день, когда редкие снежинки будто раздумывают ― упасть или не упасть, и почти останавливаются в прозрачном воздухе, висят, словно потеряв на секунду вес, а затем неуверенно опускаются на землю, уступая место таким же прихотливым, таким же нежным.[3]
Среди ночи неожиданно начался снегопад. Больше часа густой снег бил тяжело и косо, как ливень, а потом поднялась и зашумела вьюга. К рассвету она преобразила все подмосковные земли: плотно застелила снегом поля, замела овраги, завалила леса, все деревья с наветренной стороны ― от комля до вершин ― облепила снегом, как пластырем. Быстро и прочно установилась необычайно ранняя зима.[19]
В ясные дни «Мессершмитты» не рисковали нападать на железную дорогу и обычно только ходили на высоте двух-трех тысяч метров, следя за движением поездов. Они воспользовались для нападения снегопадом, так как думали, что при снегопаде им удается действовать безнаказанно. Об их нападении сразу сообщили на аэродром. Лунин и Серов взлетели через несколько минут после обстрела поезда. Не видно было ничего, крале падающего снега. Даже леса внизу почти не было видно, хотя Лунин старался идти как можно ниже, чтобы не пропустить железной дороги.[20]
Сетка метели была прозрачна. Снегопад был редок и похож на рыболовную сеть из белых ниток, накинутую на город. Над морем снег вовсе не был виден ― темно-зеленые гривастые волны медленно набегали на позеленелый скользкий камень.[21]
Жестокий стосемидесятиградусный мороз чувствовался сквозь обогревающий скафандр как обычный холод земной полярной зимы. Крупные хлопья снега из замерзшего аммиака или углекислоты медленно падали сверху в неподвижной атмосфере, придавая всей окрестности тихий покой земного снегопада. Эрг Hoop и Эон Тал загипнотизированно смотрели на падение снежинок, подобно далеким, жившим в умеренных широтах предкам, для которых появление снега означало конец трудов земледельца. И этот необычный снег тоже предвещал окончание их труда и путешествия.[5]
Стало значительно темнее. Небо приняло грязно-коричневый оттенок, и вдруг в лучах фар закружились, оседая на дно расселины, мириады черных точек. Черный порошок сыпался откуда-то сверху, густо, как снег в хороший снегопад, и скоро не стало видно ни дороги, ни скал. <...>
Через полчаса «черный снегопад» прекратился, и полоса неба приобрела прежнюю оранжево-красную окраску. Напряженно манипулируя клавишами управления, Быков краем уха прислушивался к разнобою голосов у себя за спиной. — … вулканический пепел, ясно даже и ежу…
В тот же день черный снегопад прекратился, и вдруг наступила непонятная тьма. Неожиданно погасли багровые тучи. Над пустыней повисла глухая ночь. Поля смолянистого песка вокруг слабо фосфоресцировали, из трещин поднимался и плыл по ветру голубой светящийся дымок.
Влажная теплынь стояла в подъезде и совершенная тишина, так что ни шавочка нигде, ни больной ребенок, ни падающая капель ― все поглощал, казалось, достигавший снаружи, проникновенный шелест снегопада.[22]
Не прекращается снегопад. Молодой человек уже что-то поет на ходу, что-то кричит:
― Пингвины! Эй, пингвины! Впереди группа дворничих сгребает снег. Широкие книзу, в белых фартуках, они действительно сквозь кисею снегопада напоминают пингвинов.[7]
И то, что раньше не было вполне сном, а скорее воспоминанием, теперь уже превратилось в подлинный сон, удивительный своим сходством с действительностью: например, снег был совсем настоящий, и громадные хлопья падали величаво-медлительно, садясь на вечнозеленую листву магнолий. Весь город был облеплен теплым южным снегом. Прохожие с непривычки скользили и падали, как пингвины, автомобили с ужасающим визгом тормозов делали юзы, крутились на месте, даже ехали в обратную сторону, в городе было смятение, снегопад не прекращался, знаменитая гора тонула в мыльной воде зимнего воздуха, снег, как стая чибисов, кружился над монументом Шота Руставели, и сочные отпечатки новых резиновых галош по всем направлениям пятнали белые тротуары центрального проспекта, где в окнах воспаленно желтели пирамиды японской рябины – единственного плода этой небывалой зимы, так как все цитрусы с божьей помощью вымерзли, а местное правительство уже разрабатывало далеко идущие планы открытия для всех трудящихся нарядных катков и лыжных станций. Симпатичные молодые милиционеры с черными усиками и бархатными глазами, стоя на перекрестках, молчаливо регулировали беспорядочное падение снежинок, громадных, как куски ваты. Они поеживались в своих шинельках с иголочки и в мягких сапожках без каблуков, не отвечая на наши вопросы. Мы были крайне подавлены столь странной зимой сравнительно недалеко от субтропиков…[8]
Может, он все-таки предполагал, что это произойдет? Как говорила Юлия Николаевна, предвидел? <...> Конечно, предвидел! Как землетрясение. Или снегопад. Снегопад. Снег падает. Снег падает на голову. А это что, тоже падает на голову? Просто так ― берет да и падает? Берет да и падает…[9]
А снегопад все не переставал, даже не редел, висел над миром, оседая на ее берете, на его шапке, на их плечах. Это была последняя весенняя метель. <...>
Лутков отложил работу и стал смотреть на снегопад. Хлопья, тяжелые, крупные, опускались медленно и только возле фонарей, в их свете, меняли направление и словно летели горизонтально. Этот снегопад напоминал что-то далекое, смутное, что можно было при желании приблизить, но не хотелось делать усилия.[10]
Я подошёл к узкому окну и снова выглянул наружу. Снегопад чуть ослабел. Зрелище было дивное: снежинки падали лёгкими белыми хлопьями, подобно лепесткам цветущей вишни под весенним ветерком в садах моей родины, на Земле, на тёплой Земле, где все деревья весной в цвету. И тут внезапно меня охватило ощущение полного одиночества, отчуждённости, страшной тоски… Два года провёл я на этой проклятой планете; и снова, хотя осень ещё не успела начаться, начиналась зима, третья моя зима здесь — долгие месяцы безжалостного, беспощадного холода, бесконечного воя пурги, льда, ветра, дождя со снегом, снега с дождем и снова холода, холода, холода — холода внутри, холода снаружи, холода, пронизывающего до костей, парализующего мозг.
Наступал полдень. После драки болели суставы. Положение обязывало. Весенний снегопад.
— Вадим Месяц, «Лечение электричеством» (роман из 84-х фрагментов Востока и 74-х фрагментов Запада, фрагмент 14), 2001
Здравствуй, ёлка: я нахожу фосфорный скелет мыши на крышке погреба; слышу скрип вытягиваемых гвоздей, когда отрываются перила, — в наших поступках никогда ничего не было, кроме взмаха, а душа — мозг позвоночника, озерный пикуль, что-то, может быть, осязаемое пальцами, проступающее на чужом теле под взглядом, сладко и бессмысленно повторяющееся какое-нибудь "вок-вок" или любое другое сочетание с фонетикой пересмешника и попрошайки, давно всем знакомое, то, что льнет и любит, плывет и раскачивается, пляшет цаплей в бесцветном пламени, расшвыривая к небу весь пух и прах, вызывая лишь пресную слезливость, какая бывает от света, снегопада или присутствия красивой женщины.[23]
Засыпет снег дороги,
Завалит скаты крыш.
Пойду размять я ноги:
За дверью ты стоишь. Одна в пальто осеннем Без шляпы, без калош, Ты борешься с волненьем И мокрый снег жуешь. Деревья и ограды
Уходят вдаль, во мглу.
Одна средь снегопада
Стоишь ты на углу.[25]
Ваше платье упало на стул. Это вы раздеваетесь.
Вы гребенкою чешете волосы. Это гроза.
Через тысячу стен этих слышу, как вы раздеваетесь,
как вы дышите, как закрываются ваши глаза,
как становится тихо потом, а потом, погодя…
Белый звук снегопада. Зеленые звуки дождя.
Подставь ладонь под снегопад, Под искры, под кристаллы. Они мгновенно закипят, Как плавкие металлы.
Они растают, потекут
По линиям руки.
И станут линии руки
Изгибами реки.[27]
— Давид Самойлов, «Поэзия должна быть странной...», 1981
О, мне ли, привыкшей к земной канители,
к ее снегопаду, морозу, метели, мечтать на исходе четвертой недели
о месте под солнцем, о тёплом дожде?
Природу знобило, и что-то хотели
сказать мне холодные темные ели,
но плачет душа, как дитя в колыбели,
и этого плача не слышно нигде![28]
— Светлана Кекова, «О, мне ли, привыкшей к земной канители...», 1981
Я шел гулять во Владимирский сад
Сквозь ограды пролом с Колокольной,
В этот сад не смеет зайти снегопад
И уличный свет малахольный.[29]
Снегопад, снегопад, снегопад давно прошёл,
Словно в гости к нам весна опять вернулась.
Отчего, отчего, отчего так хорошо,
Оттого, что ты мне просто улыбнулась,
Отчего, отчего, отчего так хорошо,
Оттого, что ты мне просто улыбнулась.
Такого снегопада, такого снегопада,
Давно не помнят здешние места.
А снег не знал, и падал, а снег не знал, и падал. Земля была прекрасна, прекрасна, и чиста.
Не спеши, снегопад, я еще не готова,
Ты еще не успел мою душу смутить,
Неизлитую боль лебединого слова
Не тебе, а ему я хочу посвятить. Снегопад, снегопад, не мети мне на косы, Не стучись в мою дверь, у ворот не кружи. Снегопад, снегопад, если женщина просит, Бабье лето её торопить не спеши.
Я еще разобьюсь о твою неизбежность,
Голубая метель запорошит мой дом,
Я прошу, снегопад, не заснежь мою нежность,
Не касайся любви леденящим крылом.
.svg){kind=logo}
