У этого термина существуют и другие значения, см. Липа (значения).
У этого термина существуют и другие значения, см. Лес (значения).
Ли́повый лес, ли́повая ро́ща, липня́к — одна из разновидностей широколиственного леса, в которых деревья верхнего яруса имеют листья крупного и среднего размера. К породам, образующим такие леса относятся дуб, клён, липа, ясень, вяз. Липняки образуются из разных видов липы и предпочитают сравнительно мягкий климат, лишённый жёсткой континентальности.
Липовые леса встречаются от Великобритании до верховьев Енисея и от Ирана, Балкан и Альп до 62-63° северной широты. В России липы нечасто образуют сплошные леса, преимущественно, в Европейской части и на Урале, хотя в составе смешанных лиственных лесов липа — одно из частых растений. Самые северные липовые леса можно встретить в горном поясе на Урале и Сихотэ-Алине. Липа становится основной лесообразующей породой в Западном Предуралье, к ней примешиваются вяз и клён остролистный. Липовые леса встречаются кое-где и к западу от реки Белой, в Сибири липа встречается редко.
...какая деревня нѣсколько лѣтъ простоитъ при лѣсѣ, изобилующемъ липою, уже не около двора своего дерутъ лыки, но иногда верстъ за десять и далѣе ѣздить принуждены бываютъ.[1]
Недавно расчищенная дорожка скоро вывела нас из липовой рощи; мы вошли в огород. Между старыми яблонями и разросшимися кустами крыжовника пестрели круглые бледно-зеленые кочаны капусты...[3]
Какой отрадой дышит маленький пчельник среди летнего зноя! Кажется, не простой мужик с бородой избрал это место среди липовой рощи для своих пчел, но какой-нибудь убеленный годами мудрец или добрый колдун[4]
Возвышенный кряж средней России, отделяющий притоки Дона от рек, впадающих в Волгу, покрыт почти сплошь липовым лесом. Отсюда липа идет к северу до верховьев Ветлуги...[7]
В наши времена много таких мест <...>, где люди от липовых лесов получают пропитание и живы липой потому только, что дикие пчелы любят деревья эти, носят сюда мёд и приготовляют воск.[7]
Дикие пчелы очень охотно водятся в липовых лесах, а потому там процветает пчеловодство. В самые древние времена славяне, живя в лесах и называясь за то древлянами, платили дань мёдом и воском.[7]
Десятки тысяч народу находят в липовых лесах себе пропитание только потому, что липа, как и всякое другое дерево, состоит из коры, луба, древесины и сердцевины.[7]
Через неделю после этого Хопп нашёл его в той же липовой роще мёртвым. Он лежал на земле, украшенный липовым венком; его шляпа и охотничья сумка валялись около него, полные липовыми цветами. Прекрасное ружьё лесничего было заменено старым и скверным.
Около заштатного города Троицка, бывшего в начале заселения этой окраины крепостью, и конечно окруженного в свое время громадным лесом (липовым), до наших дней сохранились три липы, прославившиеся на все окрестности.[10]
Какая же должна быть душа у тех, кто никогда не видел такого вечера, тёмно-зелёных, засыпающих в вечерней тиши липовых рощ? <...> Волга — и Невский… Липовые рощи — и охтенская грязь…[11]
Я почему, сынок, в дальний-то липняк навостряюсь? А потому, что ближний-то больно уж красив. Больно в силе он состоит, цветущ больно, и трогать его не надо. Лучше вглубь сходим: ног нам не жалко. А липняк этот пусть уж цветет пчелам на радость да народу на пользу.[15]
Липовый лес иногда называют медовой рощей. <...> Тот, кто хоть раз побывал в такой роще во время цветения, на всю жизнь запомнит удивительный тонкий аромат.[16]
— Аркадий Кощеев, «Царство флоры», 1982
Липовый лес в публицистике и научно-популярной прозе
Въ зимнюю пору мужикъ проноситъ лапти десять дней, а въ рабочую лѣтнюю пору иногда и въ четыре дни истопчетъ. И такъ ему надобно въ годъ по крайней мѣрѣ пятьдесятъ паръ, на которыя взявъ среднее число до 150 лутошекъ потребно. Каждый отпрыскъ лутошки на влажныхъ мѣстахъ не прежде трехъ лѣтъ можетъ быть годнымъ для дранія лыкъ, а на крѣпкой землѣ еще болѣе требуетъ времени: по чему липнякъ за всегда въ двое уменьшается противъ своего приросту. Естьли къ сему прибавить неумѣренное мочалъ употребленіе и здираніе лубья; то ясно понять можно, для чего мужики, когда какая деревня нѣсколько лѣтъ простоитъ при лѣсѣ, изобилующемъ липою, уже не около двора своего дерутъ лыки, но иногда верстъ за десять и далѣе ѣздить принуждены бываютъ.[1]
Можно сказать, что Петербург основан на слезах и трупах. Иноземный путешественник, въезжая в государство, ищет столицы, обыкновенно, среди мест плодоноснейших, благоприятнейших для жизни и здравия; в России он видит прекрасные равнины, обогащённые всеми дарами природы, осенённые липовыми, дубовыми рощами...
По большей части чернолесье состоит из смешения разных древесных пород, и это смешение особенно приятно для глаз, но иногда попадаются места отдельными гривами, или колками, где преобладает какая-нибудь одна порода: дуб, липа, берёза или осина, растущие гораздо в большем числе в сравнении с другими древесными породами и достигающие объема строевого леса. Когда разнородные деревья растут вместе и составляют одну зеленую массу, то все кажутся равно хороши, но в отдельности одни другим уступают.[17]
— Сергей Аксаков, «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», 1852
― Из чего же делают лыко?
― Из луба молодых липовых деревьев; весной надрезывают на молодых липах кору, и она потом легко сдирается, а под ней лежит луб, из которого выходит и лыко, и лубье для коробок; мочало же делается из луба с веток; потом лыко мочат в воде, а к осени вынимают и сушат. Вот и все производство, а много людей живут этим нехитрым промыслом! По берегам Ветлуги целые леса лип, и на лыко идет только молодой лес, который скоро опять вырастает.[6]
Все увалы поросли прекрасными лиственными лесами, в которых преобладают дуб и липа, достигающие огромных размеров. Подлесок, состоящий, главным образом, из леспедецы и лещины, переплетённых виноградом и другими вьющимися растениями, образуют здесь страшно густые, заросли, в которых летом выводят детей многие звери, в особенности козы, изюбры и кабаны. В противоположность восточной стороне, западные берега озера Ханка несут гористый характер.[18]
В лесах, в смеси берез, осин, рябин, попадается липа иногда в таком множестве, что липовые деревья вырастают семействами, целыми сплошными лесами. Возвышенный кряж средней России, отделяющий притоки Дона от рек, впадающих в Волгу, покрыт почти сплошь липовым лесом. Отсюда липа идет к северу до верховьев Ветлуги ― притока Волги и Юга ― притока Северной Двины. Здесь, на другом водоразделе земной возвышенности, начинается краснолесье сплошное, кончается область липы ― любимого дерева Петра Великого, насадившего собственными руками большие сады в Петербурге, Киеве, Воронеже, Полтаве, Петергофе, Риге ― сады лип, составляющих одно из важнейших дерев русского сельского хозяйства.[7]
Липа цветет нежным, душистым цветом, целебным как всем известное потогонное средство и, между прочим, весьма любимым пчелами. Дикие пчелы очень охотно водятся в липовых лесах, а потому там процветает пчеловодство. В самые древние времена славяне, живя в лесах и называясь за то древлянами, платили дань мёдом и воском. В наши времена много таких мест в подобных лесах, где люди от липовых лесов получают пропитание и живы липой потому только, что дикие пчелы любят деревья эти, носят сюда мед и приготовляют воск.[7]
Десятки тысяч народу находят в липовых лесах себе пропитание только потому, что липа, как и всякое другое дерево, состоит из коры, луба, древесины и сердцевины. Древесина идет на постройки (зданий) и поделки (крестьянской деревянной посуды). Из молодого луба, то есть волокнистого, неокрепшего подкорья, получают лыко (дерут лыки). Из старого луба, со старых лип, сдирают мочало. Из лык молодых деревьев плетут лапти ― обыкновенную русскую обувь, а подковыривая лыковое плетенье верёвками из старых канатов, получают эту дешевую обувь дома, непокупную. Только в сытых богатых местах русские крестьяне оделись в кожаные сапоги: во всех лесных местах щеголяют они в лаптях: там, говорят, сосна кормит, липа одевает.[7]
Около заштатного города Троицка, бывшего в начале заселения этой окраины крепостью, и конечно окруженного в свое время громадным лесом (липовым), до наших дней сохранились три липы, прославившиеся на все окрестности. Они выросли из одного корня, но получили общее название «Исколена», объясняемое легендою. В те далекие времена, на это место ходила из крепости, для уединенной молитвы, некая «проста-свята» девка (а по другим сведениям три «простысвяты» девки). Сладострастный прохожий, желавший одну из них изнасиловать, встретил отчаянное сопротивление и за то убил её. «Из колен» убитой и выросли эти три липы, потребовавшие вскоре часовенку с образом и охрану, в виде плетня и наложения клятвенного устрашительного запрета...[10]
А что телом, и правда, липа нежна (белее да мягче не бывает, наверное) ― всё от одежды её удивительно теплой, завидной. В лыке да в лубе своем и не чует она капризов погоды, а на жаре только ширится, как на дрожжах, без особо заметных летних и зимних «колец». И человека она выручала одеждой своей. Поневоле шли предки наши в леса-липняки ― раздевали красавицу липу: холода заставляли самих одеться, чтоб не пропасть, выжить в месте суровом. «Лён не родится ― и лыко годится», ― говаривали тогда.[19]
— Константин Яковлев, «Законом разума и сердца», 1977
Липовый лес иногда называют медовой рощей. Название, конечно, условное, но основания для него есть. Тот, кто хоть раз побывал в такой роще во время цветения, на всю жизнь запомнит удивительный тонкий аромат. В цветущей липовой роще всегда гудят и трудятся пчелы. Они хлопотливо снуют в воздухе, как бы торопясь собрать нектар — ведь цветет липа недолго, через две недели им здесь уже нечего делать. Хорошая рабочая пчелиная семья собирает за это короткое время до 50 кг липового меда, а при особо благоприятных условиях вес улья может увеличиваться на 10-11 кг в день. Одна столетняя липа может дать за время цветения 10-15 кг меда, или до 1000 кг с гектара липового леса.[16]
— Аркадий Кощеев, «Царство флоры», 1982
В лесах Среднего Поволжья произрастает в основном липа сердцевидная, или мелколистная (Tilia cordata). Это дерево высотой 25 ― 30 м с широкой раскидистой кроной растет вместе с дубом, кленом, ясенем и другими породами. На более подзолистых плодородных почвах местами образуются почти чистые липняки. В первые годы липа растет медленно и к 10 годам достигает высоты 2-2,5 м. В густых насаждениях она начинает цвести в 20-25 лет, а на открытой местности ― в 10-15. Соцветие состоит из 3-15 цветков, каждый из которых имеет пять лепестков, столько же чашелистиков и очень много тычинок.[20]
Липа в лесах редко образует чистые насаждения. Они формируются, как правило, с примесью других пород. При учете лесного фонда к липовым насаждениям относят покрытые лесом массивы (площади), в которых главная порода составляет не менее 30-40%, а любая другая произрастает в меньших количествах и относится к примесям. Если липа встречается как примесь к основным лесообразующим породам, то в суммарный учет липовых площадей она не попадает.[21]
— «Медоносная ценность лесов Башкортостана», 2004
Таким образом, запасы липы в липовых лесах республики в соответствии с правилами учёта ГЛФ по преобладающей породе близки к запасам условно чистой липы. В других областях, где липа встречается чаще с иными лесообразующими породами, ее фактически больше, чем фиксируется в учетах преобладающей породы. Подсчитано, что насаждений с разным долевым участием липы в Башкортостане и Татарстане примерно в 2,3-2,5 раза, в Чувашии и Ульяновской обл. ― в 4, в Пензенской и Саратовской обл. ― в 5,5-9 раз больше, чем по учету лесов, где липа произрастает как основная лесообразующая порода.[21]
— «Медоносная ценность лесов Башкортостана», 2004
Пожар в липняках — редкое явление, поскольку в них фактически полностью отсутствует материал для горения, а кроны высоко подняты над поверхностью почвы. Но на вырубках, где есть липовый подрост, в случае пожара молодой тонкокорой липе огнём наносится большой ущерб. Он частично компенсируется появлением многочисленной новой поросли, но, если пожары происходят часто, порослевая способность липы ослабевает.[22]
В лесу почти ежегодно появляются многочисленные всходы липы, но процесс семенного размножения часто нарушается. Причинами могут быть неблагоприятные погодные условия, поедание семян мышевидными грызунами, массовая гибель всходов в результате грибных заболеваний, задернение, уплотнение и иссушение почвы, сильное затенение и т.д. Кроме того, у липы есть «критические периоды», когда она становится особенно уязвимой. <...> одним из таких периодов считают фазу выхода на открытый воздух интенсивно растущего соцветия и формирующихся цветков.[22]
В залитой солнцем цветущей долине я избрал бы в спутницу польку; в озарённой лунным светом липовой роще я предпочёл бы немку. Путешествовать по Испании, Франции и Италии я хотел бы с полькой; странствовать по путям жизни я хотел бы с немкой.
Когда я вступилъ въ садъ ногою, тогда были уже послѣдніе лучи солнца, скрывающагося изъ сада; они меркали и проникали сквозь вѣтьви величественной предъ моими глазами липовой рощи слабо. Въ этой рощѣ бываетъ по воскреснымъ днямъ хоръ музыкантовъ, и отголоски хора наполняютъ воздухъ на берегахъ Невы рѣки окрестности; они (?) кладутъ свои ноты на приготовленныхъ для того столахъ.
Отъ фонтана влѣво видѣнъ, большой въ саду домъ, а предъ имъ, въ кругу, восемь большихъ густыхъ липъ, подъ которыми шесть рѣшетчатыхъ зеленыхъ скамѣекъ привлекаютъ гуляющихъ къ отдохновенію; а особливо, не менѣе того, и тѣнь сихъ липъ сокрываетъ отъ солнца гуляющихъ, и въ томъ же кругу липъ въ кругломъ балюстрадѣ поставлена искусственная, дѣвушкасъ такимъ видомъ, и со слезою на щекѣ, держа въ рукѣ своей ручку отъ кувшина, а кувшинъ разбитой лежитъ у ногъ ея на полу съ ліющеюся водою.
В стороне от усадьбы весело и стройно воздвигалась белая церковь, окруженная свежим выгоном, а из-за церкви беспорядочно выглядывал поселок. Он едва был виден теперь за ракитами своих гумен и за липами леса.[23]
Какая же должна быть душа у тех, кто никогда не видел такого вечера, тёмно-зелёных, засыпающих в вечерней тиши липовых рощ? Широкой речной дали? Кто не слыхал волнующего и успокаивающего пения соловья? Кто вечно видит перед собой серые улицы и бесконечные, однообразные каменные дома? А вместо птиц слушает уличную трескотню, звонки трамваев и свистки автомобилей? Волга — и Невский… Липовые рощи — и охтенская грязь…
И Петроград представляется таким далёким, страшным, бездушным, а люди, живущие в нём, — несчастными, закованными в цепи пленниками…
Но попробуйте рассказать слепому, как радостно блестит весеннее солнце?[11]
Растительность в долине реки Дунгоу довольно скудная. Редколесье из дуба и черной березы, лиственницы и липы дровяного и поделочного характера нельзя назвать лесом. Молодняка нигде нет, он систематически два раза в год уничтожается палами.[24]
…Осенью вальдшнепы часто держатся в старинных липовых садах. Таких садов у нас в Орловской губернии довольно много. Прадеды наши, при выборе места для жительства, непременно отбивали десятины две хорошей земли под фруктовый сад с липовыми аллеями. Лет через пятьдесят, много семьдесят, эти усадьбы, «дворянские гнезда», понемногу исчезали с лица земли, дома сгнивали или продавались на своз, каменные службы превращались в груды развалин, яблони вымирали и шли на дрова, заборы и плетни истреблялись. Одни липы по-прежнему росли себе на славу и теперь, окруженные распаханными полями, гласят нашему ветреному племени о «прежде почивших отцах и братиях». Прекрасное дерево — такая старая липа... Её щадит даже безжалостный топор русского мужика. Лист на ней мелкий, могучие сучья широко раскинулись во все стороны, вечная тень под ними.[3]
Какой отрадой дышит маленький пчельник среди летнего зноя! Кажется, не простой мужик с бородой избрал это место среди липовой рощи для своих пчел, но какой-нибудь убеленный годами мудрец или добрый колдун обитал тут давным-давно и оставил тот уголок в память людям о временах, когда жили на земле мудрецы и волшебники!
Сочные липы очертили почти ровный круг около полянки мшистыми стволами; ветер сносит на нее с их вершин медовой аромат в жаркое время их цвета; возле самой избушки, кой-где подмазанной глиною, прижался к плетню шиповник и пахнет оттуда цветами так счастливо… (в менее диком месте его б и не заметил никто!)
А самые ульи — утеха доброго Пахома, для которых созданы тут и липы, и хижина, и шиповник, пестрят площадку, поросшую жирной травой…[4]
Отец Юс встрепенулся. Он пристально посмотрел на небо и сделал вид, как будто оно неожиданно распростерлось над нами такое знойное и яркое; затем поглядел на свои ноги, обутые в толстые башмаки, и, наконец, с осторожностью произнес:
― Благодать господня… ― но, заметив, вероятно, что в этих словах мало утешительного, добавил:
― Вот, с божиею помощью, Кривой Обход придёт: большой липняк!.. Древеса в обхват и усладительные ароматы.
― А далеко ли?
― Версты через две достигнем, ежели господь милосердый…
― Как через две! Да пчельник-то когда же?
Отец Юс смутился.
― Спаси господи и помилуй! ― воскликнул он. ― Значит обмолвился я вашему степенству: пчельник за Обходом…[23]
― И много у меня денегъ?
― На вашъ вѣкъ хватитъ. Люди говорятъ, что лѣсъ продали, такъ одной липы было тамъ на двадцать десятинъ…
― А-а! ― изумился я, не вполнѣ ясно сознавая, что такое десятина, и сколько можетъ стоить эта липовая роща. Я далъ Ѳедотову на водку за эту новость.[25]
Сухой Пал выделялся какой-то суровой красотой и резко отличался от других мест, по которым ехали до сих пор. Кругом росли вековые сосны в обхват толщиной; почва делала мягкий уклон к небольшому круглому озерку и кончалась крутым обрывом, на котором росла корона из громадных лип.
― Старцы здесь жили в допрежние времена, ― объяснил Спирька, ― вон и липняк насадили для пчелы…[26]
Это было в липовой роще, граничившей с графским лесом.
Липы стояли в полном цвету. Дюжина крестьянских мальчиков, забравшись на них, срывали ветки с цветами и бросали на землю, где их подбирали в корзинки две женщины.
Старший лесничий велел сторожам стряхнуть детей с деревьев, несмотря на страшную высоту, и в то время, как они ползали перед ним, кто с окровавленной головой, кто с поврежденной рукой или ногой, он собственноручно бил двух несчастных женщин, между которыми Хопп узнал невесту «Рыжаго».
Затем Хопп получил приказание их всех отправить в суд. Это было последнее приказание, отданное старшим лесничим. Через неделю после этого Хопп нашел его в той же липовой роще мертвым. Он лежал на земле, украшенный липовым венком; его шляпа и охотничья сумка валялись около него, полные липовыми цветами. Прекрасное ружье лесничего было заменено старым и скверным.
Из-за акаций глядят высокие липы справа, а слева — две-три грациозные ели. Уствольский пошел направо. Липовая роща растет над оврагом. Деревья, с тонкими, черными стволами и светлой листвой, тихо шумят. Между стволов, точно в раме, виднеется по ту сторону оврага поле, залитое солнцем, а еще дальше лес, окутанный голубоватым туманом. Тут, в этой роще, нет и никогда не было дорожек. Все глухо и дико.
Уствольский спустился по склону оврага, чтоб попасть в кленовую аллею. Он не забыл сада, помнит, как своеобразно он разбит. Этот громадный сад расположен на сравнительно небольшом пространстве. Берег оврага занимают дом, двор, службы, липовая роща.[8]
― Тоже мне лесник-объездчик нашёлся! ― фыркнул Митяй. ― Да ты что, садил черёмуху, ухаживал за ней? Кому она нужна-то!
― А липы в лесу кто обдирает? А дубки? ― наступал на него Гошка. ― Тоже твоя работа?[27]
На повороте, с крутика, где липовая роща, воздух струится напоенный липовым цветом. Густой, теплый. На прямике, где речка струной прохлестнула заливной луг, стекает аромат полевых цветов: сладкая радость клевера-кашки, резкий запах поповника, заморская пряность душистого колоска, горьковатый дух смолки. Так и текут, не торопятся две реки: прохладная, водяная и над ней невидимая, теплая, что собрала ароматы цветущей земли.[12]
Сперва даже приятно было самому поруководить: устало захлопнуть дверцу в персональной «Победе», убаюканно домчаться в Марфино; миновать в оплетённых колючкою воротах вахтёра, отдающего приветствие; и ходить в окружении свиты майоров и капитанов под столетними липами марфинской рощи.[13]
Сначала порыжели и стали облетать липовые рощи, потом как-то внезапно свернулись и опали почерневшие листья тальников; и зеленый мягкий противоположный берег сразу покраснел, ощетинился голыми прутьями краснотала. На песчаных косах Прокоши больше не цвикали, не бегали вперегонки тонконогие вертлявые трясогузки, не плескались на перекатах жереха, не будили на заре Живого своими пронзительными криками «перевези! перевези!» кулики-перевозчики. <...> Вот она и зима.[14]
...в субботу ― только туман рваться начал, над землей всплывая, ― взял Егор веревок побольше, ножи навострил, топоришко за пояс засунул и подался в заповедный тот лес. За лыком, что ценился по полтиннику за килограмм. И Кольку с собой прихватил: лишний пуд ― лишние восемь целковых. Впрочем, лишнего у него ничего ещё не бывало.
― Липа ― дерево важное, ― говорил Егор, шагая по заросшей лесной дороге. ― Она в прежние-то времена, сынок, пол-России обувала, с ложечки кормила да сладеньким потчевала.
― А чего у неё сладкое?
― А цвет. Мёд с цвету этого особый, золотой медок. Пчела липняки уважает, богатый взяток берёт. Самое полезное дерево.
― А берёза?
― Берёза, она для красоты.[15]
Колька на каждом повороте на компас смотрел:
― К западу свернули, тятя.
― Скоро дойдем. Я почему, сынок, в дальний-то липняк навостряюсь? А потому, что ближний-то больно уж красив. Больно в силе он состоит, цветущ больно, и трогать его не надо. Лучше вглубь сходим: ног нам не жалко. А липняк этот пусть уж цветет пчелам на радость да народу на пользу.
― Тять, а шмели к липе летят?
― Шмели? Шмели, сынок, все больше понизу стараются: тяжелы больно. Клевера обхаживают, цветы всякие. В природе тоже свои этажи имеются.[15]
― Человек отдыхает, зверь отдыхает, пашня отдыхает. Всем отдыхать положено не для удовольствия, а для скопления сил. Чтоб, значит, обратно работать, так? А раз так, то и лес ― он тоже подремать хочет. От людей забыться, от топоров залечиться, раны смолой затянуть. А мы обратно ― лыко с него. Порядок это? Непорядок. Беспокойство это и липнякам полная смерть. Зачем?
― С липняками полностью моя вина, ― сказал Юрий Петрович. ― На охранные леса это разрешение не распространяется.
― Не в том дело, чья вина, а в том, чья беда… <...>
― Много липняка погибло?
― Это есть. ― Егор вздохнул, вспомнив свой незадачливый поход. ― Деньги сулили, так что уж… Топор не остановишь, коль полтина за килограмм.
― Да, ― вздохнул Чувалов. ― Жаль. В старых книгах указано, что в лесах наших было когда-то множество диких пчел.[15]
Чуешь, сынок, каким духом тянет? Липовым. Вот аккурат за поворотом этим… Аккурат завернули они за поворот, и замолк Егор. Замолк, остановился в растерянности, глазами моргая. И Колька остановился. И молчали оба, и в знойной тишине утра слышно было, как солидно жужжат мохнатые шмели на своих первых этажах. А голые липы тяжело роняли на землю увядающий цвет. Белые, будто женское тело, стволы тускло светились в зелёном сумраке, и земля под ними была мокрой от соков, что исправно гнали корни из земных глубин к уже обреченным вершинам.
― Сгубили, ― тихо сказал Егор и снял кепку. ― За рубли сгубили, за полтиннички.[15]
Пастух, задумавшись в ночи безмолвной мая,
С высокого холма вокруг себя смотрел,
Как месяц в тишине великолепно шел,
Лучом серебряным долины освещая,
Как в рощах липовых чуть легким ветерком Листы колеблемы шептали...[29]
Но здесь сады, поросшие травою,
Но здесь река, кристальный светлый пруд,
И ручейки извивистой стезею
С холмов, журча, по камушкам падут;
Вкруг дома липовые рощи,
Куда не проницал палящий солнца свет,
Где всякий час хор птиц поет,
И соловей во время нощи
Лиет повсюду светлый глас,
Доколе не придет веселый утра час.[2]
Не мчались ласточки, звеня, перед окном,
И мошек не толклись блестящих вереницы,
Сидели голуби, нахохлившись, рядком,
И в липник прятались умолкнувшие птицы.[5]
— Афанасий Фет, «Не спрашивай, над чем задумываюсь я...», 1854
Часто вам я, липы-липки, В дни стихов и прозы Посвящал мои улыбки, Посвящал и слёзы.
От жены бежал, злодейки,
И от лютой тёщи,
Я чрез тайные лазейки
В липовые рощи...[30]
↑ 12И. И. Лепёхин. Дневныя записки путешествія доктора и Академіи Наукъ адъюнкта Ивана Лепехина по разнымъ провинціямъ Россійскаго государства, 1768 и 1769 году, в книге: Исторические путешествия. Извлечения из мемуаров и записок иностранных и русских путешественников по Волге в XV-XVIII вв. — Сталинград. Краевое книгоиздательство. 1936 г.
↑ 12А. С. Хомяков Стихотворения и драмы. Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание. — Л.: Советский писатель, 1969 г.
↑ 12И. С. Тургенев. «Муму», «Записки охотника»: рассказы. — М.: Детская литература, 2000 г.
↑ 12К. Н. Леонтьев. Полное собрание сочинений и писем. Том 1. — СПб., 2000 г. — С. 72.
↑ 123А. А. Фет. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. Третье издание. — Л.: Сетский писатель, 1986 г.
↑ 12Ушинский К.Д. Собрание сочинений в одиннадцати томах. Том 4. Детский мир и Хрестоматия. — Москва-Ленинград, «Издательство Академии педагогических наук РСФСР», 1948 г.
↑ 1234567С. В. Максимов. Куль хлеба и его похождения. — М.: «Молодая гвардия», 1982 г.
↑ 12Ясинский И. И. Полное собрание повестей и рассказов (1885—1886). — СПб: Типография И. Н. Скороходова, 1888 г.
↑ 12К. Бальмонт. Избранное. — М.: Художественная литература, 1983 г.
↑ 12С. В. Максимов. «Нечистая, неведомая и крестная сила». — Санкт-Петербург: ТОО «Полисет», 1994 г.
↑ 12Валентин Свенцицкий Собрание сочинений. Том 3. Религия свободного человека (1909—1913). Сост., коммент. С. В. Черткова. — М.: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2014 г.
↑ 12А. А. Ливеровский. «Журавлиная родина». Рассказы охотника. — Л.: Лениздат, 1966 г.
↑ 12Солженицын А.И. «В круге первом», том 1, глава гл. 26-51 (1968), Москва, «Новый Мир», 1990 год
↑ 12Борис Можаев. «Живой». — М.: Советская Россия, 1977 г.
