Тепло (Шекли)

«Тепло» (англ. Warm) — ироничный фантасмагорический рассказ Роберта Шекли. Впервые опубликован в июне 1953 года в журнале «Galaxy». Вошёл в авторские сборники «Нетронутое человеческими руками» (1954) и «Так люди ЭТИМ занимаются?» (1984), для последнего был незначительно отредактирован.

Цитаты

	Он, конечно, сделает ей предложение, будут поцелуи, и на лбу его, фигурально выражаясь, будет оттиснута печать их брачного соглашения.
	He would propose, there would be kisses, and the seal of acceptance would, figuratively speaking, be stamped across his forehead.

	— Только не говори мне, что ты — моя нечистая совесть, укоряющая меня за ту давнюю вредную привычку детства, над которой я никогда не задумывался. Полагаю, ты хочешь, чтобы я ушёл в монастырь.
	"Don't tell me you're my guilty subconscious, attacking me for a childhood trauma I never bothered to resolve. I suppose you want me to join a monastery."

	Андерс верил в голоса, как все, то есть вообще не верил в них, пока не услышал. Он быстро перебрал в уме все вероятные причины подобного явления — когда людям слышатся голоса — и остановился на шизофрении. Пожалуй, с такой точкой зрения согласились бы и его коллеги. Но Андерс, как ни странно, полностью доверял своему психическому здоровью. В таком случае…
	Anders believed in voices as much as anyone; that is, he didn't believe in them at all, until he heard them. Swiftly he catalogued the possibilities. Schizophrenia was the best answer, of course, and one in which his colleagues would concur. But Anders had a lamentable confidence in his own sanity. In which case—

	Каждый человек хоть раз в жизни сталкивается с чем-то необычным, после чего его начинают одолевать сомнения насчёт нормальности своей психики и собственного существования на этом свете. На короткое мгновение перед его глазами рассыпается слаженный порядок во Вселенной и разрушается основа веры. Но мгновение проходит.
	Everyone sees one or two things in his life that make him doubt his normality, doubt sanity, doubt his very existence. For a moment the orderly Universe is disarranged and the fabric of belief is ripped. But the moment passes.

	… он отметил, что в её арсенале появилась улыбка номер два, предназначенная потенциальному поклоннику — возбуждающая и участливая. В ходе развития их взаимоотношений номеру два предшествовала улыбка номер один — улыбка красивой девушки, улыбка «не-пойми-меня-неправильно», которую полагалось носить при любых жизненных обстоятельствах, пока поклонник наконец не выдавит из себя нужные слова.
	… he noticed. The number two smile—to a prospective suitor, provocative and understanding. It had been preceded, in their relationship, by the number one nice-girl smile, the don't-misunderstand-me smile, to be worn on all occasions, until the correct words have been mumbled.

	Любовь — всегда политика выжидания.
	Love is marking time.

Строгим инспекторским оком он проникал в разум Джуди, и перед ним как на ладони лежали её движения души, такие же бессмысленные, какой была его комната в проблеске неискажённой мысли. — Я действительно думала о тебе, — повторила девушка. <…> Андерс, наблюдая за сменяющимся выражением на лице Джуди, вдруг почувствовал, что впадает в какое-то странное состояние. Он вновь обрёл способность обострённо воспринимать явления внешнего мира, <…> он ощущал себя зрителем, наблюдающим со стороны за работой некоего механизма в лабораторных условиях. Объектом назначения производимой работы был поиск в памяти и фиксация определённого состояния духа. В механизме шёл поисковый процесс, вовлекающий в себя вереницу понятийных представлений с целью достижения желаемого результата. — О, неужели? — спросил он, изумляясь открывшейся перед ним картине. — Да… Я все спрашивала себя, что ты делал в полдень, — прореагировал сидящий на диване напротив него механизм, слегка расширяя в объёме красиво очерченную грудь. <…> — Мечтал о тебе, конечно, — ответил он облачённому в кожу скелету, который просвечивал сквозь обобщённую гештальт-Джуди. Обтянутый кожей механизм переместил свои конечности и широко открыл рот, чтобы продемонстрировать удовольствие. В механизме происходил сложный процесс поиска нужной реакции среди комплексов страха, надежд и тревоги, среди обрывков воспоминаний об аналогичных ситуациях и решениях. И вот этот механизм он любит! Андерс слишком глубоко и ясно видел и ненавидел себя за это. Сквозь призму своего нового мироощущения он на всё теперь смотрел новыми глазами, и абсурдность окружающей обстановки поразила его. — Правда? — спросил его суставчатый скелет. <…> — Принести тебе выпить? — осведомился механизм с обратной связью. К тому времени Андерс был бесконечно далёк от любви — насколько это возможно для человека. Постоянное созерцание бездушной машины без всякого намека на половые признаки отнюдь не способствует любви. Зато, правда, стимулирует умственную деятельность наблюдателя. Андерс уже не хотел прежнего, нормального состояния. Занавес поднимался, и он горел желанием рассмотреть, что происходит там — в глубине сцены.

It was as though he had a clear line of inspection into Judy's mind. Her feelings were nakedly apparent to him, as meaningless as his room had been in that flash of undistorted thought. "I really was thinking about you," she repeated. <…> Anders, watching the expressions on Judy's face, felt the strangeness descend on him. He was back in the nightmare perception <…>. This time it was as though he were watching a machine in a laboratory. The object of this operation was the evocation and preservation of a particular mood. The machine goes through a searching process, invoking trains of ideas to achieve the desired end. "Oh, were you?" he asked, amazed at his new perspective. "Yes … I wondered what you were doing at noon," the reactive machine opposite him on the couch said, expanding its shapely chest slightly. <…> "Dreaming of you, of course," he said to the flesh-clad skeleton behind the total gestalt Judy. The flesh machine rearranged its limbs, widened its mouth to denote pleasure. The mechanism searched through a complex of fears, hopes, worries, through half-remembrances of analogous situations, analogous solutions. And this was what he loved. Anders saw too clearly and hated himself for seeing. Through his new nightmare perception, the absurdity of the entire room struck him. "Were you really?" the articulating skeleton asked him. <…> "Can I get you a drink?" the reaction machine asked. At that moment Anders was as thoroughly out of love as a man could be. Viewing one's intended as a depersonalized, sexless piece of machinery is not especially conducive to love. But it is quite stimulating, intellectually. Anders didn't want normality. A curtain was being raised and he wanted to see behind it.

— А где Джуди? — спросил его один из сгустков плоти. Картинные манеры этого жеманного типа обладали достаточной выразительностью, чтобы убедить другие сгустки в реальности их обладателя. На нём был кричащий галстук как лишнее свидетельство его принадлежности к реальности. — Она больна, — обронил Андерс. Плоть затрепетала, проникшись мгновенным сочувствием. Выражение напускного веселья сменилось выражением напускной скорби. — Надеюсь, ничего серьёзного, — заметила разговорчивая плоть. <…> Андерс посмотрел на стоящее перед ним существо. — Ей недолго осталось жить, — сообщил он. Плоть заколыхалась. Желудок и кишечник сократились в пароксизме сострадания и опасения за жизнь Джуди. Плоть выпучила глаза, губы её задрожали. Кричащий галстук не изменился. — О Боже! Не может быть! — Кто ты? — спокойно спросил Андерс. — Что ты имеешь в виду? — призвала к ответу негодующая плоть, привязанная к своему галстуку. Оставаясь безмятежной в своей сущности, она в изумлении уставилась на Андерса. Её рот подёргивался — неопровержимое доказательство того, что она вполне реальна и соответствует всем необходимым и достаточным условиям существования. — Да ты пьян, — усмехнулась плоть.

"Where's Judy?" a discontinuous lump of flesh asked him. This particular lump possessed enough nervous mannerisms to convince the other lumps of his reality. He wore a loud tie as further evidence. "She's sick," Anders said. The flesh quivered into an instant sympathy. Lines of formal mirth shifted to formal woe. "Hope it isn't anything serious," the vocal flesh remarked. <…> Anders looked at the object in front of him. "She hasn't long to live," he stated. The flesh quivered. Stomach and intestines contracted in sympathetic fear. Eyes distended, mouth quivered. The loud tie remained the same. "My God! You don't mean it!" "What are you?" Anders asked quietly. "What do you mean?" the indignant flesh attached to the tie demanded. Serene within its reality, it gaped at Anders. Its mouth twitched, undeniable proof that it was real and sufficient. "You're drunk," it sneered.

	— Прошу вас, уделите хоть несколько центов, — прозвучали вибрации, претендующие на значительность. <…> — Я действительно голоден, — пробормотали атомы, организованные в сложную структуру.
	"If you could spare me a quarter—" the vibrations said, with a deep pretense at meaning. <…> "I'm really hungry," the intricately arranged atoms muttered.

Перевод

И. Зивьева, 1994