Божий дом (Шекли)

«Божий дом» (англ. Godshome) — ироничный фэнтези-роман Роберта Шекли 1999 года.

Цитаты

— Это Божий дом, — провозгласила Хельга. — Или, если официально, Всеобщий космический интернат для престарелых, обнищавших и одряхлевших божеств — глава 5

Артур выглянул за край и заметил, что трава покоится на плотном облачном основании. — Как может облако быть таким прочным? — Это отнюдь не случайность. Дважды в неделю я опрыскиваю его Э-фиксатором. — Чем, чем? — Фиксатором эфемерности. — глава 5

— Дублирование богов — проблема не из простых. Призывают многих, а выбирают считанных. — глава 6

Ротте, бог военного предательства, <…> имел внешность старика, хотя все его органы покинули привычные места. Рот перекочевал на лысину, глаза расположились на кончиках пальцев, а желудок он носил переброшенным через плечо. — глава 8

— Мы, <…> кажется, нашли броское название. Религия будет именоваться НОВТРЕЗАБ. Что расшифровывается «Новая, внушающая трепет религия замечательных древних богов». — глава 12

У Гегомана было несколько форм, и он медленно, но неуклонно трансформировался, переливался из одной в другую. Иногда он был мужчиной, а иногда она была женщиной, иногда Гегоман был сразу им и ею, а иногда не вполне тем и не вполне другим. <…> Иногда Гегоман принимал звериный или птичий облик, а однажды на ковре в гостиной очутилась большая рыба и лежала задыхаясь, пока бог не вспомнил, кто он и что он, и не вернул себе себя. Гегоман был рассеянным, смутным и уклончивым — и в то же время неотразимым, и в то же время мог не на шутку напугать. — глава 13

— Чудовищно — это единственное определение, которое современный человек может подобрать для божественного. <…> Наш век — не время для кротких персонажей из давнишних религий. Они сегодня не котируются. Боги, настоящие боги, — создания из кошмара. — глава 17

В то время, как с Артуром случилось то, что случилось, во Вселенной всё шло себе спокойненько своим чередом. И вдруг она ощутила острую боль, обязанную своим возникновением сигналу, который Артур подал, сам того не ведая. <…> Знайте, что когда смертные вступают в контакт с Божьим царством, Вселенная откликается на это маловероятное событие самым обычным из всех возможных способов — болью. Боль есть признак предполагаемого нарушения установленного хода вещей и их последовательности. Вселенная усвоила, что к таким сигналам надо прислушиваться. И в порядке самозащиты создала существо, призванное озаботиться возникшей проблемой. Она создала Астураса, бога высшей категории, с единственной задачей — выяснить, в чём дело, что не так, и как-нибудь выправить положение. На всякий случай Вселенная создала ещё дюжину божеств — вторую линию защиты. Если у Астураса что-либо не заладится, тогда настанет очередь этих двенадцати. Рождение Астураса свершилось в пространстве, <…> у которого даже нет определённого имени, хотя некоторые называют его измерением многих вероятностей. В измерении многих вероятностей для Астураса были заготовлены ферма с домом, земельный участок, стадо коров и жена, красавица Летайа, которая не только предназначалась ему, но и родилась одновременно с ним, чтоб они никоим образом не разминулись. Однако самомнения жена Астурасу не прибавила. Он был рождён с точным знанием того, для чего рождён. И в силу такого знания почти не имел времени ни на ферму, ни на коров, ни на жену. — глава 18

— А в чём дело? — Нужно починить главный миф, поддерживающий Вселенную и всю прочую жизнь. — А я-то думала, что мы создадим наш собственный миф! — Конечно, создадим. Займёмся этим сразу же, как я вернусь. — глава 18

Астурас <…> достал радиотелефон, которым был наделён при рождении, и набрал номер, сложный, иррациональный, включающий мнимые числа. — глава 20

— Боюсь, сэр, что <…> осталось совсем недолго. Две минуты, если точно. И тридцать пять секунд. — Лечу! — вскричал Астурас и исчез. Радиотелефон долго молчал, но потерял терпение и произнёс неуверенно: — Может, кто-нибудь будет любезен меня выключить? В местности без определённых примет вновь воцарилось молчание. И наконец божественный радиотелефон зарыдал: разве он не вправе рассчитывать на выключение хотя бы из вежливости? — глава 20

Божье царство велико. Очень, очень велико. И никто не знает точно его протяженности, поскольку боги никогда его не мерили. У богов нет такой привычки — мерить. В конце концов, расстояние сводится к усилиям, необходимым для его преодоления, а раз боги могут попасть куда угодно без усилий и, в большинстве случаев, мгновенно, к чему утруждать себя измерениями? А люди всё-всё меряют. И потому боги опасаются людей. Опасаются и в то же время восторгаются ими — точно так же, как люди относятся к богам. — глава 23

— Арахна очень хитроумна. Нити её паутины для нормального зрения невидимы. Распознать их можно только по запаху. Арахна выделяет яд, именуемый любовью, и втирает его в паутину вплоть до самого отдалённого усика, и любой, кто напорется на одну из нитей, идёт на аромат любви, пока не запутается в паутине, и тогда богиня пожирает свою жертву. — глава 27

… Ариман-2 легонько ступил на ближнюю паутинку. Обретя равновесие, он вновь перевёл взгляд на Арахну. По-видимому, она продолжала спокойно спать, омерзительное брюхо ещё не переварило надежды и страхи последней из её жертв. — глава 28

— Она меня действительно съест. Но меня это не тревожит. <…> Я нахожу это даже желательным. Потому что, заметь, не может любящий сделать большего подарка любимой, чем позволить поглотить себя целиком в прекрасный летний день… — глава 28

Казалось даже, что боги, материализовавшись, как бы дешевеют. Разрушают часть своей тайны. Оборачиваются заурядными своекорыстными существами, хоть и могущественными. — глава 31

… на берегу Леты <…> мужчины оставляют неподдающихся женщин, усмиряя их упорство забвением… — глава 34

… оракулам ли не знать, с какой стороны мажут на хлеб манну небесную? — глава 38

… Луума — богиня пыток — <…> расселась на лужайке, поглощая корову цельной тушей, с копытами и рогами, и внушая себе, что это занятный способ напиться молока. — глава 40

К нему вернулось сознание, он был способен видеть и слышать, но не ведал, ни кто он такой, ни что с ним случилось: устройства мозгового авторемонта, сами едва-едва восстановленные, ещё трудились над реконструкцией его памяти. — глава 40

Он повёл Скаббера на Великую Площадь Возвращений Древних Из Снов, где вновь объявившиеся боги чувствуют себя, как правило, лучше всего. — глава 43

… только-только вы подумали, что какой-то человек или нация у вас под каблуком (инопланетяне даже отрастили специальные каблуки для этой цели), как дуралеи выбрасывают из головы свои клятвы и обязательства и принимаются убивать вас лишь потому, что вы от них отличаетесь. — глава 44

На сцену вышла группа танцоров и начала Танец здравого рассудка. Их выверенные, размеренные шаги сопровождались световыми проекциями кубистских картин. — глава 45

… космический флот <…> нырнул в таинственную глубь подпространства, укрылся его саваном, дабы возродиться на предельно близком расстоянии от Земли. — глава 46

Подобравшись ближе, он разглядел, что чёрная дыра, которая казалась издали сплошным чёрным объектом, на самом деле была опоясана посередине светлой цветной лентой. Ещё ближе — и на ленте стали различимы движущиеся красочные образы, хоть он не сразу разобрался какие. — Что это за лента? — справился он у Файла помощи. — Горизонт событий. <…> Подлинный горизонт событий, разумеется, расположен внутри. Но там же его никто не видит, так какой от него прок? — Не думаю, что есть прок в самой постановке вопроса. Да и потом — какая разница, внутри горизонт или снаружи? — Огромная. Сингулярность, обитающая в центре чёрной дыры, весьма гордится своим горизонтом событий и стремится к тому, чтобы его лицезрели все другие. — глава 58

Существо приблизилось. Чем-то оно походило на леопарда, а чем-то на акулу. Облик его непрестанно менялся — то казалось, что оно переступает на лапах, а то — что плывёт. Когда существо подкралось вплотную, оно обнюхало Артура, как собака. <…> Протянув руку, он погладил акулу-леопарда по загривку. Тот роскошно потянулся и издал непередаваемый звук, который Артур истолковал как довольное мурлыканье. — Залезайте ему на спину, — распорядился Файл. — И вперёд. Оно не укусит. <…> — Как же оно скачет, на что опирается? — подивился Артур. — Приспособилось к здешней жизни, — ответил Файл. — Когда вступаешь в контакт с окружающим, усваиваешь многие его черты. — Но, казалось бы, свойства чёрной дыры должны влиять на эту тварь отрицательно. — А она перекручивает время. Живёт за счёт того будущего, когда чёрная дыра рассосётся. <…> Считанные существа умеют пользоваться будущим таким образом. Разумеется, на всё есть своя цена: чтобы позаимствовать из будущего, им приходится расплачиваться своим настоящим. Они как бы берут время в долг из собственного будущего. <…> Когда резерв собственного будущего исчерпан, долг приходится отдавать. — Каким образом? — Они исчезают. — Куда? — Неизвестно. Есть предположение, что существует некое место, где временные долги могут быть оплачены тяжким физическим трудом. Но ничего определённого мы не знаем. — глава 58

Существо несло его вглубь, в глубь чёрной дыры — и вдруг остановилось, развернулось и, кажется, разволновалось. — Что происходит? — не понял Артур. — Видимо, прицепился какой-то паразит, — отозвался Файл. — Не удивляйтесь, паразиты существуют и здесь. Они пьют из этих тварей их настоящее время. — глава 58

Проникнув в центр чёрной дыры, они достигли Сингулярности. Описать её было невозможно. Чего и следовало ожидать, поскольку каждая Сингулярность неповторима, единственна в своём роде, короче говоря, сингулярна. Однако данная Сингулярность всё-таки приняла облик, поддающийся описанию. Сперва она стала похожа на шар жёстких чёрных волос, из которого выглядывали два блестящих глаза. — глава 58; пародия на известную фразу Джона Уилера «Чёрные дыры не имеют волос»

Перевод

О. Г. Битов, 1999

О романе

	… гиперактивное бурлескное фэнтези <…> со вспышками великолепия среди долгих периодов безрассудной импровизации. <…> Оставаясь на Земле, заведённый порядок Шекли достаточно остр; Артур, Мими и Сэмми могут быть обычными персонажами, но изображены с приятным непринуждённым остроумием. Но сюжет становится всё более бессвязным и неистовым по мере того, как перескакивает от Божьего дома к чужим планетам, <…> полагаясь лишь на чистый импульс, чтобы дойти до конца, как будто призрак Килгора Траута, величайшего нф-хака Курта Воннегута, каким-то образом завладел текстовым процессором Шекли. Несмотря на некоторые ослепительно изобретательные пассажи <…> — это недопечённое и переполненное яйцами кондитерское изделие, которое готовится до тех пор, пока не наберётся достаточно слов, чтобы выполнить контракт…
	… a hyperactive burlesque fantasy <…> with flashes of brilliance amidst long stretches of reckless improvisation. <…> When grounded on Earth, Sheckley’s routines are sharp enough; Arthur, Mimi and Sammy may be stock characters, but they are portrayed with a nicely laidback wit. But the story becomes increasing disjointed and frenetic as it hops, skips and jumps from Godshome to alien planets, <…> relying only on sheer momentum to reach the end it’s as if the ghost of Kilgore Trout, Kurt Vonnegut’s ultimate sf hack, had somehow possessed Sheckley’s word processor. Despite some dazzlingly inventive passages <…> it’s an undercooked and over-egged confection spun out until enough words have accumulated to fulfil the contract…
	— Пол Макоули

	Издатель рекламирует его как лёгкий, изящный, остроумный и весёлый — всё это фирменные признаки Шекли, — но опускает слово «запоминающийся». <…> потому что это не так. <…> Мифология, боги, инопланетяне, справки. Это остроумно, <…> но всё же в некоторой степени мешанина, новые элементы которой бросались в котёл, очевидно, всякий раз, когда автор впадал в отчаяние.
	The publisher touts it as light, slick, witty, and fun—all Sheckley trademarks—but omits the word "memorable." <…> for it isn't. <…> Mythology, gods, aliens, help files. It's witty <…> but it's all a bit of a hodge-podge, with new items dropped into the pot apparently whenever the author grew desperate.
	— Томас Истон