«Ловушка для людей»[1] (англ.The People Trap) — рассказ Роберта Шекли 1968 года, сатирическая антиутопия. Дал название авторскому сборнику того же года и вошёл в «Чудесный мир Роберта Шекли» (The Wonderful World of Robert Sheckley, 1979).
Наконец он наступил — День Земельных Гонок, день безумных надежд и горьких разочарований, олицетворение трагического двадцать первого века. Как и остальные участники, Стив Бакстер попытался пораньше добраться до старта, но неверно рассчитал время. Значок Участника помог ему пробраться сквозь первые ряды толпы без особых сложностей. Но чтобы пробиться сквозь внутренние ряды, «ядро толпы», — мало было полагаться на значок или собственную ловкость.
Бакстер прикинул, что индекс человеческой плотности составлял 8,7 — почти максимум. Страсти могли разыграться в любой момент, несмотря на то, что власти недавно опрыскали толпу транквилизаторами. <…>
Теперь ему предстояло проникнуть в ядро «эндотолпы», состоящее из субъектов с отвисшими челюстями и незрячими глазами — агглютинирующих истерофилов, на жаргоне психокорректоров. Сдавленные, как сардины в банке, действующие, как единое целое, эти люди были способны только на слепое сопротивление и необузданную ярость в ответ на любую попытку проникнуть в их ряды. — начало
It was Land Race Day — a time of vaunting hope and unrelieved tragedy, a day which epitomized the unhappy twenty-first century. Steve Baxter had tried to reach the starting line early, like the other contestants, but had miscalculated the amount of time he would require. Now he was in trouble. His Participant's B' had got him through the outer, exocrowd without incident. But neither badge nor brawn could be relied upon to carry a man through the obdurate inner core of humanity which made up the endo-crowd.
Baxter estimated this inner mass at 8.7 density — not far from the pandemic level. A flash-point might occur at any moment, despite the fact that the authorities had just aero-soled the endocrowd with tranquillizers. <…>
But deep within the corecrowd he still had to penetrate the final nuclear mob. This was composed of bulky, slack-jawed men with unfocused eyes — agglutinating hystero-philiacs, in the jargon of the pandemiologists. Jammed together sardine fashion, reacting as a single organism, these men were incapable of anything but blind resistance and irrational fury towards anything that tried to penetrate their ranks.
— Вышеуказанный участок площадью в один акр поступает в собственность победителя и принадлежит ему и его наследникам на вечные времена — даже до третьего поколения.
Услышав это, толпа вздохнула. Никто из собравшихся никогда не видел один акр незанятой земли и даже не мог мечтать о таком счастье
'And this aforesaid acre shall be his to have and to hold, free and clear, perpetually unalienable, as long as the sun shines and water flows, for him and his heirs, even unto the third generation!'
The crowd sighed when they heard this. Not a man among them had never seen an unencumbered acre, much less dreamed of possessing one.
Пусть даже антишоковые инъекции, но десять человек в одной комнате — это уже чересчур.
Even with anti-shock injections, ten persons in one room was too much.
Болезни были побеждены, недостатка в продовольствии не ощущалось, смертность падала, а рождаемость увеличивалась. Угодив в кошмарный капкан геометрической прогрессии, население Земли росло как раковая опухоль.
With disease checked and food supplies assured, death rates continued to fall as birthrates rose. Caught in a nightmare geometric progression, the ranks of humanity swelled like runaway cancers.
Земельные Гонки считались и спортом и зрелищем, захватывающим и лечебным. Миллионы людей следили за гонками: а медики отмечали определённый психотерапевтический эффект, который сам по себе служил их оправданием.
К тому же следовало учитывать и высокую смертность среди участников Гонок, И хотя их число было несопоставимо с абсолютным приростом населения, переполненный мир с радостью приветствовал каждый подобный исход.
The Land Race was considered equitable and interesting — both sporty and sporting. Millions watched the races, and the tranquillizing effect of vicarious excitement upon the masses was duly noted and approved. This in itself was sufficient justification for the races.
Additionally, the high mortality rate among the contestants had to be considered an asset. It didn't amount to much in absolute numbers; but a stifled world was grateful for even the smallest alleviation.
На каждом ящике стояло официальное клеймо: «Контрабанда, налог уплачен» — потому что в эти тяжёлые времена правительство оказалось вынуждено облагать налогом даже нелегальные сделки, придавая им тем самым полузаконный статус.
Each case bore the official marking, 'CONTRABAND—TAX PAID'. For in this unhappy day and age, the hard-pressed Government was forced to tax even illegal enterprises, and thus to give them a quasi-legal status.
… капитан потянул носом воздух.
— Держись, ребята! — крикнул он. — Западник идёт!
С запада надвигалась непроницаемая стена смога, и вскоре он накрыл реку чернильными щупальцами. Потрёпанная шхуна поспешила покинуть поле боя. Команда торопливо надела респираторы, вознося хвалу удушливому дыму с горящих свалок Секокуса.
… the captain sniffed the air. 'Hang on, hearties!' he screamed. 'There's a Wester do be coming!'
Shells rained around them. Then, out of the west, a vast and impenetrable smog bank rolled in, blanketing everything in its inky tentacles. The battered little kif ship slid away from the combat; and the crew, hastily donning respirators, gave thanks to the smouldering trashlands of Secaucus.
Тихая ночь, нарушаемая лишь грохотом мусорных машин, чарующе действовала на них. Их руки соприкоснулись, пальцы сплелись.
The night, silent except for the distant roar of garbage trucks, worked its enchantment upon them both. Their fingers met, touched and clung.
Он направился к центру, стиснутый со всех сторон толпой. Оглушённый шумом, ослеплённый неоновыми рекламами, Бакстер был на грани истерики.
Downtown he travelled, jostled and crowded to the point of hysteria, blinded by the flash of neon against chrome, deafened by the incessant city noises.
Солнце скрылось в облаках. Здесь ему не помог бы даже компас, слишком уж много ржавого железа — остатков легендарной городской подземки — скрывалось под тротуарами.
The sun was hidden behind a glaring white overcast. Not even a compass could be used because of the proximity of vast quantities of scrap iron — all that remained of the city's legendary subway system.
… забор в метр высотой, по которому тянулась надпись:
ЗАПРЕЩЕНО ПЕРЕПРЫГИВАТЬ МЕЖДУ 12 ДНЯ И 12 НОЧИ ПО ВТОРНИКАМ. ЧЕТВЕРГАМ И СУББОТАМ.
Сегодня был четверг — запретный день. Но Стив без лишних раздумий перемахнул через барьер.
Возмездие оказалось скорым и ужасным. Из засады вынырнула замаскированная полицейская машина. Полицейские мчались прямо на него, одновременно открыв бешеный огонь по толпе на улице (в эти злосчастные времена полиции было строго предписано, преследуя злоумышленников или подозреваемых, вести бешеный огонь по толпе).
Бакстер спрятался в близлежащей кондитерской. Затем, осознав тщетность этой попытки, он попробовал сдаться, что ему не позволили сделать, поскольку все тюрьмы были переполнены. Вокруг него засвистели пули, а полицейские с жестокими ухмылками на лицах уже готовили минометы и переносные огнемёты.
… there was a waist-high partition marked 'NO VAULTING ALLOWED BETWEEN 12:00 NOON AND 12:00 MIDNIGHT, TUESDAYS, THURSDAYS AND SATURDAYS'.
Today was Tuesday afternoon — a time of interdiction. Nevertheless, without hesitation, Steve vaulted over the barrier.
Retribution was swift and terrible. A camouflaged police car emerged from one of the city's notorious ambushes. It bore down upon him, firing wildly into the crowd. (In this unhappy age, the police were required by law to fire wildly into the crowd when in pursuit of a suspect.)
Baxter took refuge in a nearby candy store. There, recognizing the inevitable, he tried to give himself up. But this was not permitted because of the overcrowded state of the prisons. A hail of bullets kept him pinned down while the stern-faced policemen set up mortars and portable flame-throwers.
Переходя улицу, Бакстер услышал оглушительный рёв. Он понял, что на светофоре зажёгся зелёный. Водители, озверев от многодневного ожидания, одновременно нажали на педали газа, сметая всё перед собой.
While crossing the street, Baxter heard a deep, ominous roar. He realized that the traffic light had changed. The drivers, frenzied by days of waiting and oblivious to minor obstacles, had simultaneously floored their accelerators.
