Корпорация «Бессмертие»

«Корпорация „Бессмертие“» (англ. Immortality Inc.) — дебютный фантастический роман Роберта Шекли, впервые опубликованный в 1958 году под названием «Убийца времени» (Time Killer) и дополненный в следующем.

Цитаты

— Я не человек действия. Моей сильной стороной являются размышления — и последующие сожаления. — Короче говоря, ты просто ленив. — Отнюдь нет. Это всё равно что говорить, будто ястреб не умеет как следует скакать галопом, а лошадь плохо летает. Нельзя сравнивать разные вещи. У меня отсутствует предприимчивость. Мечты, размышления, замыслы и планы, возникающие в моём уме, — вот мой талант. Их осуществление я отдаю другим. — 1

“Action isn’t my forte. I’m an expert on contemplation and mild regret.” “You mean you’re lazy.” “Not at all. That’s like saying that a hawk doesn’t gallop well, or a horse has poor soaring ability. You can’t compare different species. I’m just not the go-getter type of human. For me, dreams, reveries, visions, and plans are meant only for contemplation, never for execution.”

	Человек привыкает к чему угодно, даже к собственной смерти. <…> Можно, наверное, рубить человеку голову три раза в день на протяжении двадцати лет, и он привыкнет к этому, причём привыкнет настолько, что будет плакать как ребёнок, если этот процесс прекратится… — 3
	One grows used to anything, he thought, even to one’s death. <…> You could probably chop off a man’s head three times a day for twenty years and he’d grow used to it, and cry like a baby if you stopped…

	… человечество на протяжении тысячелетий проявляло поразительную способность избегать крайностей как в несчастьях, так и в полном блаженстве. Сколько раз предсказывали хаос и предрекали утопию — однако ни то, ни другое не наступило. — 3
	… mankind showed an historic ability to avoid the extremes of doom as well as the extremes of bliss. Chaos was forever prophesized and Utopia was continually predicted, and neither came to pass.

	Физическая сила — это хорошо, <…> если она нужна для чего-то. В противном случае от неё одни неприятности и никакой пользы, как от недоразвитых крыльев у дронта. — 4 (почти трюизм)
	Physical strength is all very well, <…> if one has a purpose for it. Otherwise it’s just a nuisance and a distraction, like wings on a dodo.”

«Полагают, что несколько пожаров на промышленных предприятиях в районе Чикаго вызваны действиями полтергейста. Ведётся предварительная подготовка к его изгнанию». <…> «В Берлине усилилась активность доппельгангеров». <…> «Обезумевшая толпа линчевала и сожгла двух местных зомби в Спенсере, штат Аризона. Против зачинщиков начато следствие». «Законопроект, касающийся запрета на все виды охоты и поединки гладиаторов, отвергнут Палатой представителей». — 12 (новости)

A poltergeist was believed responsible for several industrial fires in the Chicago area. Tentative exorcism proceedings were under way. <…> Doppelganger activities had increased in Berlin. <…> A mob in Spenser, Alabama, lynched and burned the town’s two local zombies. Legal action was being taken against the mob leaders. <…> A bill was introduced into the House of Representatives to outlaw all hunts and gladiatorial events. It was defeated.

	И тут Блейн понял, что никто и не подумает прийти на помощь. Насилие в этом мире стало обычным явлением, а смерть — личным делом умирающего. — 19 (вариант трюизма)
	Then he realized that, by the very nature of things, no one would even consider helping him. Violence was a commonplace in this world, and a man’s death was entirely his own business.

	Будущее? Блейн внезапно почувствовал головокружение. Но ведь это и есть будущее, то будущее, куда он попал из XX века, полного идеализма и надежд. <…> Однако обещанное просвещение так и не наступило, а люди ничуть не изменились. — 19 (вариант трюизма)
	The future? Blaine felt suddenly dizzy. For this was the future, to which he had travelled from the idealistic and hopeful 20th century. <…> But the promised enlightenment still had not come, and people were much the same as ever.

Он вспомнил о тяжёлом, отупляющем, бессознательном страхе смерти, всё время преследующем человека, влияющем на каждый его поступок и пронизывающем каждую мысль. Вечный враг человека — смерть — тень, неслышно ползущая по извилинам его сознания, призрак, преследующий человека днём и ночью, прячась за углом, за закрытыми дверьми, невидимый гость на каждом пиршестве, незримая фигура на фоне каждого пейзажа, никогда не покидающая человека, всё время ждущая своего часа… — 25

He remembered the heavy, sodden, constant, unconscious fear of death that subtly weighed every action and permeated every movement. The ancient enemy death, the shadow that crept down the corridors of a man’s mind like some grisly tapeworm, the ghost that haunted nights and days, the croucher behind corners, the shape behind doors, the unseen guest at every banquet, the unidentified figure in every landscape, always present, always waiting—

— В человеческих отношениях следует выделить два основных элемента, — нравоучительно произнёс Джо. — Одним из них является вечное стремление человека к свободе: свободе вероисповедания, свободе печати, свободе собраний, свободе выбирать правительство — любой свободе! А другой главный элемент в человеческих отношениях — усилия правительства не дать людям эту свободу. Это показалось Блейну несколько упрощённым взглядом на человеческие отношения, но он промолчал и продолжал слушать. — Правительство, — говорил Джо, — делает это по многим причинам. Из соображений безопасности, ради личной выгоды, чтобы удержать власть, а то и просто потому, что считает людей не готовыми к свободе. — 29

“There are two basic elements in human affairs,” Joe said sententiously. “One of them is man’s eternal struggle for freedom: Freedom of worship, freedom of press and assembly, freedom to select government—freedom! And the other basic element in human affairs is the efforts of government to withhold freedom from the people.” Blaine considered this a somewhat simplified view of human affairs. But he continued listening. “Government,” Joe said, “withholds freedom for many reasons. For security, for personal profit, for power, or because they feel the people are unready for it.”

5

На первый взгляд, Нью-Йорк двадцать второго века походил на сюрреалистический Багдад. Блейн увидел какие-то приземистые дворцы со стенами, покрытыми белыми и синими плитками, стройные красные минареты, здания странной формы со ступенчатыми китайскими крышами и куполами в виде луковиц со шпилями. Казалось, город переживает увлечение восточной архитектурой. Блейну с трудом верилось, что он в Нью-Йорке. Больше походит на Бомбей, или на Москву, или хотя бы на Лос-Анджелес, но никак не на Нью-Йорк. С чувством облегчения он обнаружил небоскрёбы, такие простые и чёткие на фоне азиатских зданий. Они казались единственным напоминанием о Нью-Йорке, который был так ему знаком. Улицы были заполнены миниатюрными машинами. Блейн видел мотоциклы и мотороллеры, автомобили размером не больше «Порше», грузовики с «Бьюик», не больше. «Неужели таким образом здесь пытаются решить проблему загрязнения атмосферы и переполненных машинами улиц? — подумал он. — Если так, то это не помогло». Основная часть транспорта проносилась над головой. Винтокрылые и реактивные машины, воздушные грузовики, одноместные авиетки, гелитакси и воздушные автобусы с надписями «Космопорт — второй уровень» или «Экспресс в Монтаук». Сверкающие точки обозначали вертикальные и горизонтальные полосы, где машины скользили, поворачивали, поднимались и опускались. Яркие — красные, зелёные, жёлтые и голубые огни, казалось, регулировали поток машин. Несомненно, движение подчинялось правилам, однако неискушённому глазу Блейна оно казалось полным хаосом. В пятидесяти футах над головой находился ещё один уровень с магазинами. Как туда люди поднимаются? И вообще как можно жить и не сойти с ума в этом шумном, сверкающем огнями, переполненном жителями городе? Плотность населения была поразительной. Блейну казалось, что он тонет в человеческом море. Сколько же людей живёт в этом гигантском супергороде? Пятнадцать миллионов? Двадцать? По сравнению с ним Нью-Йорк 1958 года казался деревней. Пришлось остановиться, чтобы разобраться в первых впечатлениях. Однако тротуары были переполнены, и, едва Блейн замедлил шаг, его стали толкать и ругать. Он оглянулся по сторонам, но не увидел ни парков, ни скамеек для отдыха. Он заметил какую-то длинную очередь и пристроился. Очередь медленно двигалась вперёд. Блейн двигался вместе со всеми. В висках у него стучало, и он никак не мог отдышаться. Через несколько минут он взял себя в руки. Теперь он проникся уважением к своему сильному, большому телу. Может быть, именно человеку из прошлого и необходима такая телесная оболочка, чтобы смотреть на окружающий мир спокойно и невозмутимо. Крепкая нервная система обладает определёнными преимуществами. Очередь молча двигалась вперёд. Блейн заметил, что стоящие в ней мужчины и женщины были плохо одеты, неопрятны, бледны и выглядели бедняками. На всех виднелась общая печать какого-то отчаяния. Может быть, это очередь за бесплатным питанием? Он коснулся плеча мужчины, стоявшего впереди. — Извините, — сказал он. — Что это за очередь? Мужчина обернулся и посмотрел на Блейна красными воспалёнными глазами. — В будки для самоубийц, — ответил он, подбородком указав туда, где начиналась очередь. Блейн поблагодарил и быстро отошёл в сторону. Какое неудачное начало его первого дня в мире будущего! Кабины для самоубийц! Он никогда не войдёт туда добровольно, в этом Блейн не сомневался. Уж наверняка до этого не дойдёт. Но что это за мир, где существуют будки для самоубийц? К тому же, судя по внешнему виду стремящихся в них, бесплатные… Да, придётся быть поосторожнее с бесплатными дарами этого нового мира.

At first glance, the city looked like a surrealistic Bagdad. He saw squat palaces of white and blue tile, and slender red minarets, and irregularly shaped buildings with flaring Chinese roofs and spired onion domes. It looked as though an oriental fad in architecture had swept the city. Blaine could hardly believe he was in New York. Bombay perhaps, Moscow, or even Los Angeles, but not New York. With relief he saw skyscrapers, simple and direct against the curved Asiatic structures. They seemed like lonely sentinels of the New York he had known. The streets were filled with miniature traffic. Blaine saw motorcycles and scooters, cars no bigger than Porsches, trucks the size of Buicks, and nothing larger. He wondered if this was New York’s answer to congestion and air pollution. If so, it hadn’t helped. Most of the traffic was overhead. There were vane and jet operated vehicles, aerial produce trucks and one-man speedsters, helicopter taxis and floating busses marked “Skyport 2nd Level” or “Express to Montauk.” Glittering dots marked the vertical and horizontal lanes within which the traffic glided, banked, turned, ascended and descended. Flashing red, green, yellow and blue lights seemed to regulate the flow. There were rules and conventions; but to Blaine’s inexperienced eye it was a vast fluttering confusion. Fifty feet overhead there was another shopping level. How did people get up there? For that matter, how did anyone live and retain his sanity in this noisy, bright, congested machine? The human density was overpowering. He felt as though he were being drowned in a sea of flesh. What was the population of this super-city? Fifteen million? Twenty million? It made the New York of 1958 look like a country village. He had to stop and sort his impressions. But the sidewalks were crowded, and people pushed and cursed when he slowed down. There were no parks or benches in sight. He noticed a group of people standing in a line, and took a place on the end. Slowly the line shuffled forward. Blaine shuffled with it, his head pounding dully, trying to catch his breath. In a few moments he was in control of himself again, and slightly more respectful of his strong, phlegmatic body. Perhaps a man from the past needed just that sort of fleshy envelope if he wanted to view the future with equanimity. A low-order nervous system had its advantages. The line shuffled silently forward. Blaine noticed that the men and women standing on it were poorly dressed, unkempt, unwashed. They shared a common look of sullen despair. Was he in a breadline? He tapped the shoulder of the man in front of him. ”Excuse me,“ he said, ”where is this line going?“ The man turned his head and stared at Blaine with red-rimmed eyes. “Going to the suicide booths,” he said, jerking his chin toward the front of the line. Blaine thanked him and stepped quickly out of the line. What a hell of an inauspicious way to start his first real day in the future. Suicide booths! Well, he would never enter one willingly, he could be absolutely sure of that. Things surely couldn’t get that bad. But what kind of a world had suicide booths? And free ones, to judge by the clientele… He would have to be careful about accepting free gifts in this world.

14

… возвращаясь к себе к отель, он увидел мужчину, который стоял в переулке и следил за ним. У мужчины было бледное лицо и бесстрастные глаза Будды, а грубая одежда висела на нём, как лохмотья на огородном пугале. Это был зомби. Блейн поспешил скрыться в отеле, отказываясь признать, что ему угрожает опасность. В конце концов, если коту дозволено смотреть на короля, то и зомби имеет право смотреть на человека, правда? Впрочем, такие попытки успокоить себя оказались не слишком успешными, и его до утра мучили кошмары.

… on the way back to his hotel, a man standing in an alley watching him. The man had a white face and placid Buddha eyes, and his rough clothes hung on him like rags on a scarecrow. It was the zombie. Blaine hurried on to his hotel, refusing to anticipate trouble. After all, if a cat can look at a king, a zombie can look at a man, and where’s the harm? This reasoning didn’t prevent him from having nightmares until dawn.

Посреди заполненного людьми тротуара остановился мужчина. Он глупо хихикал, и прохожие стали обходить его. Блейну показалось, что мужчине было за пятьдесят, на нём был деловой твидовый костюм, очки, и ему не мешало бы похудеть. В руке он держал портфель и был похож на десятки миллионов деловых людей. Внезапно он перестал смеяться, раскрыл портфель и достал оттуда два длинных, слегка изогнутых кинжала, затем отбросил в сторону пустой портфель и очки. — Берсеркер! — послышался чей-то крик. Мужчина бросился в толпу, размахивая сверкающими кинжалами. Люди закричали и стали в панике разбегаться. — Берсеркер, берсеркер! — Вызовите копов! <…> Один из прохожих упал на тротуар, зажимая рукой рану на плече и ругаясь. Лицо берсеркера стало огненно-красным, изо рта брызгала слюна. Он пробирался всё дальше в толпу, и люди сбивали друг друга с ног, пытаясь убежать. <…> Появились одетые в синюю форму полицейские — их было шесть или восемь, — они были вооружены. — Всем лечь! — раздался властный голос. — На тротуар! Всем лечь! Движение остановилось. Прохожие вокруг берсеркера бросились на тротуар. На той стороне улицы, где стоял Блейн, люди тоже поспешно ложились. Веснушчатая девочка лет двенадцати потянула Блейна за рукав. — Ложитесь и вы, мистер! Вас может задеть луч! Блейн опустился на асфальт рядом с ней. Берсеркер повернулся и побежал к полицейским, испуская пронзительные вопли и размахивая кинжалами. Трое полицейских одновременно открыли огонь. Бледно-жёлтые лучи вырвались из пистолетов и, попав в берсеркера, окрасились в красный цвет. Он вскрикнул, когда одежда на нём задымилась, повернулся и попытался убежать. Жёлтый луч попал прямо ему в спину. Берсеркер швырнул кинжалы в полицейских и упал. Вертолёт «скорой помощи» опустился на мостовую с вращающимся винтом, в него погрузили труп берсеркера, раненых прохожих, и он тут же улетел. Полицейские принялись разгонять толпу, собравшуюся посмотреть на происшедшее. — Расходитесь, расходитесь, спектакль закончен. Все по домам! Толпа начала расходиться. Блейн встал и отряхнулся. — Что случилось? — спросил он. — Вот глупый, это же был берсеркер, — объяснила веснушчатая девочка. — Разве не видел? — Видел. А что, здесь много таких? Девочка с гордостью кивнула. — В Нью-Йорке берсеркеров больше, чем в любом другом городе мира, кроме Манилы, — там их называют амоками. Но это одно и то же. У нас появляется примерно пятьдесят берсеркеров в год. — Больше, — вмешался какой-то мужчина. — Семьдесят, даже восемьдесят в год. Но этот не слишком-то расторопный. Вокруг Блейна и девочки собралась группа любопытных. Началось обсуждение происшедшего. Блейн подумал, что в двадцатом веке так обсуждали автомобильные аварии. — Сколько человек пострадало? — Всего пять, и, по-моему, он никого не убил. — Он не слишком и старался, — сказала пожилая женщина. — Когда я была девчонкой, остановить таких удавалось не сразу. Да, в наше время были настоящие берсеркеры. — Да и место он выбрал неудачное, — заметила веснушчатая девочка. — 42-я улица всегда полна полицейских. Здесь берсеркер даже не успеет развернуться, как его тут же приканчивают.

A man had stopped short in the middle of the busy pavement. He was laughing to himself, and people were beginning to edge away from him. He as in his fifties, Blaine judged, dressed in quiet tweeds, bespectacled, and a little overweight. He carried a small briefcase and looked like ten million other businessmen. Abruptly he stopped laughing. He unzipped his briefcase and removed from it two long, slightly curved daggers. He flung the briefcase away, and followed it with his glasses. “Berserker!” someone cried. The man plunged into the crowd, both daggers flashing. People started screaming, and the crowd scattered before him. “Berserker, berserker!” “Call the flathats!” <…> One man was down, clutching his torn shoulder and swearing. The berserker’s face was fiery red now, and spittle came from his mouth. He waded deeper into the dense crowd, and people knocked each other down in their efforts to escape. <…> Blue-uniformed police appeared, six or eight of them, sidearms out. “Everybody down!” they shouted. “Flatten! Everybody down!” All traffic had stopped. The people in the berserker’s path flung themselves to the pavement. On Blaine’s side of the street, people were also getting down. A freckled girl of perhaps twelve tugged at Blaine’s arm, “Come on, Mister, get down! You wanna get beamed?” Blaine lay down beside her. The berserker had turned and was running back toward the policemen, screaming wordlessly and waving his knives. Three of the policemen fired at once, their weapons throwing a pale yellowish beam which flared red when it struck the berserker. He screamed as his clothing began to smoulder, turned, and tried to escape. A beam caught him square in the back. He flung both knives at the policemen and collapsed. An ambulance dropped down with whirring blades and quickly loaded the berserker and his victims. The policemen began breaking up the crowd that had gathered around them. “All right, folks, it’s all over now. Move along!” The crowd began to disperse. Blaine stood up and brushed himself off. “What was that?” he asked. “It was a berserker, silly,” the freckled girl said. “Couldn’t you see?” “I saw. Do you have many?” She nodded proudly. “New. York has more berserkers than any other city in the world except Manila where they’re called amokers. But it’s all the same thing. We have maybe fifty a year.” “More,” a man said. “Maybe seventy, eighty a year. But this one didn’t do so good.” A small group had gathered near Blaine and the girl. They were discussing the berserker much as Blaine had heard strangers in his own time discuss an automobile accident. “How many did he get?” “Only five, and I don’t think he killed any of them.” “His heart wasn’t in it,” an old woman said. “When I was a girl you couldn’t stop them as easily as that. Strong they were.” “Well, he picked a bad spot,” the freckled girl said, “42nd Street is filled with flathats. A berserker can’t hardly get started before he’s beamed.”

Перевод

И. Почиталин, 1998

О романе

	Герой нарисован солиднее большинства протагонистов Шекли, и сначала история сатирическая и смешная. <…> вторая половина книги превращается в неорганизованную россыпь эпизодов, многие из которых написаны небрежно.
	The hero is more solidly drawn than most of Sheckley’s protagonists, and the early part of the story is satiric and funny. <…> the second half of the book trails off into a disorganized scattering of episodes, many of them perfunctorily written.
	— Деймон Найт

	Мудро избегая всех связанных с [сюжетом] философских сложностей, кроме небольшой, автор концентрируется на физической активности этого невероятного общества и суматошных приключениях своего героя. Изящно написано и наполнено новыми вдохновляющими идеями.
	Wisely avoiding all but a modicum of the philosophical complications involved, the author concentrates on the physical activity of this incredible society and the hectic adventures of its hero. Slickly written and brimming with stimulating new ideas.
	— Лесли Флуд

	Спускаясь в подвалы метафизической тематики научной фантастики, мы сталкиваемся с произведениями, которые следует воспринимать как фэнтези либо литературу ужасов, прикидывающиеся — определёнными реквизитами и техникой — частью научной фантастики. Лишь в качестве «не имеющего ценности примера» я приведу «Time Killer». <…> Вероятно, его можно отнести к метафизическим произведениям, но поместить обязательно на самое дно.
	Schodząc do sutereny tematyki metafizycznej Science Fiction spotykamy utwory, które właściwie są fantastyczne w rozumieniu Fantasy lub Horror Story, lecz udają — pewnymi rekwizytami i technikami — przynależność do fantastyki naukowej. Tylko jako „próbkę bez wartości” przywołani Time Killer. <…> Można go ewentualnie włożyć między metafizyczne dzieła, ale koniecznie na samo dno.
	— Станислав Лем, «Фантастика и футурология», книга 2 (IV. Метафизика научной фантастики и футурология веры), 1970

	Может быть, он и по сей день остаётся лучшим из романов Роберта Шекли (если понимать под этим жанровым определением нечто цельное и законченное).
	— Вл. Гаков, «Любить пересмешника: К портрету художника в старости», 1992