Шалфей

Шалфе́й, под которым имеется в виду шалфе́й лека́рственный (лат. Sālvia officinālis) или шалфей лугово́й (лат. Salvia pratensis) — травянистые растения или полукустарники высотой выше полуметра, разные виды из рода Шалфей (Salvia) семейства Яснотковые (Lamiaceae).

Виды рода шалфей — известнейшие лекарственные и пряно-ароматические растения. Они широко используются в сухом и сушёном виде как приправа к супам, соусам, бульонам, сырам и маринованным овощам. Прекрасно подходят к мясным, овощным и рыбным блюдам, используется для изготовления салатов, домашних пирогов. Как лекарственное растени обладает широким спектром действия: антибактериальным, противовоспалительным, отхаркивающим, тонизирующим, мочегонным, спазмолитическим и ранозаживляющим. Кроме того, эфирное масло шалфея лекарственного применяют в парфюмерно-косметической промышленности для ароматизации зубного порошка и пасты.

Шалфей в кратких цитатах

...была под этим кустом шалфея жаба удивительной величины, от ядовитого дыхания которой, полагали, и этот шалфей стал ядовитым. Так как никто не осмелился приблизиться к этой жабе, то, высоко обложив ее хворостом, сожгли ее вместе с шалфеем.^[1]

— Джованни Боккаччо, «Декамерон», 1351

	Шалфейное пиво укрепляет голову и есть здорово груди, животу, желудку, сухим и членовым жилам, побуждает мочь, а у женского полу месячное течение.^[2]
	— Михаил Ломоносов, «Лифляндская экономия», 1760

	Ванька рассудил, что бузина пьётся на ночь для испарины, малина после бани, шалфей в дурную погоду...^[3]
	— Владимир Даль, «Павел Алексеевич Игривый», 1847

	Лесной чебёр и полевой шалфей, Блестя росой, в траве благоухали...^[4]
	— Алексей Толстой, «Земля цвела. В лугу, весной одетом...», май 1875

	Генерал Ерофей в пост успенский шалфей Пил с молитвой и верою жаркой...^[5]
	— Леонид Трефолев, «Генерал Ерофей», 1894

	Вон — шалфей, цветок нищих. Проси приюта у него, — авось, он тебе не откажет.^[6]
	— Александр Амфитеатров, «Ноэль (Амфитеатров)», 1899

	Как хорошо, что зубную боль Можно лечить отваром шалфея.
	— Георгий Шенгели, «Коррозия», 28 сентября 1955

	...минарет шалфея в момент наклона ― травяная копия Вавилона...^[7]
	— Иосиф Бродский, «Эклога 5-я (летняя)», 1981

Шалфей в научно-популярной литературе и публицистике

Полынное пиво здорово тем, у кого желтуха, а пить натощак, також растворяет печень и легкое. Шалфейное пиво укрепляет голову и есть здорово груди, животу, желудку, сухим и членовым жилам, побуждает мочь, а у женского полу месячное течение. Пиво с шалфеею и рутою здорово. Шалфея укрепляет сухие жилы, прогоняет трясение рук и лихорадку. С лавровыми листами пиво укрепляет голову, растворяет печень, прогоняет из пузыря и почек каменную болезнь.^[2]

— Михаил Ломоносов, «Лифляндская экономия», 1760

Масла́, которые легко переходят при окислении в кислоты. Сюда отнесутся: масло анисовое и укропное (стеароптен), эстрагоновое ― изомерное с ними, стеароптен масла кассии (бензгидроль Рохледера), масло валерианное и заключающие с этим последним одинаковый радикал (С₆>Н₈) шалфейное и масло цитварного семени. <...>
В маслах кислородных ― валериановом, шалфейном и цитварного семени может быть принят один и тот же радикал, изомерный, но вероятно не тожественный с аллилом и с метацетонилом. Здесь можно указать и на то сходство, что валерианное масло дает, как известно, валериановую кислоту, а аллиловые соединения (масло горчицы и чеснока) при окислении производят кислоты того же ряда: муравейную, уксусную и метацетоновую. <...> Радикал масла шалфея (Salvia officinalis), по исследованию Рохледера, может образовать с кислородом весьма различные степени окисления. ― Те или другие из соединений этих находятся в масле шалфейном, смотря по тому более или менее оно старо. Они могут быть отделены одно от другого перегонкою и образуют следующий ряд. Кроме того, (С₆Н₅) могут переходить в другой радикал С₁₁Н₁₀. Соединение этого последнего (С₁₁Н₁₀) + O₂ получается при конце перегонки, с небольшим количеством едкого кали, масла, стоявшего 2 года.^[8]

— Александр Бутлеров, «Теоретические и экспериментальные работы по химии», 1851-1886

Шалфей в мемуарах и дневниковых записях

Несколько лет этот планер венчал знаменитую Гору, издалека было видно, как поворачивается он под ветром. Я иду поклониться высоким камням, вижу ― чайка завязла в потоке и не может упасть на космический хлам плотоядно гниющей эпохи. Только помнят бессмертник, да жесткий шалфей, да цикорий, глазастый, как зависть: здесь Сергей Королёв, здесь Ильюшин Сергей к небесам по колючкам взбирались. И такая кругом тишина, тишина, что становится слово слышнее, словно с этой Горы всколыхнется страна, и никто объяснить не сумеет…^[9]

— Феликс Чуев, «Ильюшин», 1997

Луга давно не кошены, вот и царствует здесь, кипит неуемно морковник, лазурник, тмин, и куколь листья в ладонь расправил, володушка желтится цветом, крученым семенем, густо засеянным в цветок, похваляется, вях ядовитый комками выпирает, тырник, нищий по стеблю, котовник и змееголовник мягки цветом, что кошачьи хвосты, окопник, похожий на медуницу, но листом и цветом жестче и беднее, как и положено окопному существу, само собой, много дикой мальвы и зверобоя, который себя задавить дудочнику не дает, вероника, льнянка, паслён, поэтичный шалфей лепят на себя семя, прячутся под аэропланными размашистыми листьями борщовников, которые, отцветая, так сорят жестким семенем, так стреляют, что кажется, дробь по луговому приволью хлещет.^[10]

— Виктор Астафьев, «Затеси», 1999

Шалфей в художественной прозе

В той части сада, куда прошли Пасквино и Симона, находился большой, прекрасный куст шалфея; усевшись возле него и долгое время насладившись взаимно и много поболтав о закуске, которую они, отдохнув, намеревались устроить в этом саду, Пасквино повернулся к большому кусту шалфея, сорвал с него лист и начал тереть им зубы и дёсны, говоря, что шалфей отлично очищает от всего, что остается на них после еды. Потерев их таким образом некоторое время, он снова вернулся к разговору о закуске, о которой перед тем говорил. Недолго он продолжал беседу, как стал совершенно меняться в лице, а за переменой не прошло много времени, как он потерял зрение и дар слова и скоро скончался. <...>
Подойдя к кусту шалфея и рассказав все предыдущее, чтобы дать ему вполне понять приключившийся случай, она сделала так, как сделал Пасквино, потерев зубы листком этого шалфея.
Пока надо всем этим в присутствии судьи издевались Страмба и Аттичьято и прочие друзья и товарищи Пасквино, как над глупостями и выдумками, тем настойчивее обвиняя ее в злодеянии и требуя не более не менее, как чтобы костер был карою такому преступлению, бедняжка, потрясенная горем об утрате любовника и страхом наказания, которого требовал Страмба, потерев себе зубы шалфеем, упала при тех же обстоятельствах, как упал и Пасквино, не без великого изумления всех присутствовавших. О блаженные души, которым довелось в один и тот же день дожить до конца горячей любви и смертного века!^[1]

— Джованни Боккаччо, «Декамерон», 1351

Судья, подобно всем другим, тут бывшим, удивленный этим происшествием, не зная, что сказать, на долгое время задумался, но потом, придя к более ясному сознанию, сказал: «Должно быть, этот шалфей ядовитый, чего вообще не бывает с шалфеем, а для того, чтоб он таким же образом не повредил иным, пусть его срубят по корни и бросят в огонь». Когда тот, что сторожил сад, сделал это в присутствии судьи, лишь только свалил куст на землю, как объявилась причина смерти двух несчастных любовников: была под этим кустом шалфея жаба удивительной величины, от ядовитого дыхания которой, полагали, и этот шалфей стал ядовитым. Так как никто не осмелился приблизиться к этой жабе, то, высоко обложив ее хворостом, сожгли ее вместе с шалфеем. Так и покончил судья дело о смерти бедняги Пасквино, а его с Симоной, как были, опухших, Страмба и Аттичьято и Гуччио Имбратта и Маладжеволе похоронили в церкви св. Павла, которой она, кстати, была прихожанка.^[1]

— Джованни Боккаччо, «Декамерон», 1351

Пульхерия Ивановна для меня была занимательнее всего тогда, когда подводила гостя к закуске.
— Вот это, — говорила она, снимая пробку с графина, — водка, настоянная на деревий и шалфей^[11]. Если у кого болят лопатки или поясница, то очень помогает.

— Николай Гоголь, «Старосветские помещики» (из сборника «Миргород»), 1835

Нет, никогда не было такого гуся! По уверению Боба, невозможно и поверить тому, что когда-либо к столу приготовлялся такой гусь. Его нежный вкус, величина и дешевизна возбуждали всеобщий восторг. Приправленный яблочным соусом и протёртым картофелем, гусь составил обед для целой семьи. Увидев на блюде оставшуюся небольшую косточку, мистрис Крэтчит заметила, что гуся съели не всего. Однако, все были сыты и особенно маленькие Крэтчиты, которые сплошь выпачкали лица луком и шалфеем. Но вот Белинда перемыла тарелки, а мистрис Крэтчит выбежала из комнаты за пудингом, взволнованная и смущённая.

— Чарльз Диккенс, «Рождественская песнь в прозе», 1843

И всё же десятки сортов роз, редкие и прекрасные гибискусы, пурпуровый шалфей, до бесконечности разнообразная герань, благоухающий дурман с глубокими опаловыми чашечками, наполненными амброзией богов, изящные ласточники (в их тонком яде насекомое, упиваясь негой, находит смерть), великолепные кактусы, подставлявшие солнцу свои яркие венчики на утыканных колючками стволах, и ещё тысячи редких, великолепных, никогда не виданных Консуэло растений, названия и родины которых она не знала, надолго приковали её внимание.

— Жорж Санд, «Консуэло», 1843

Часу в седьмом утра Павел Алексеевич проснулся, и всё в доме зашевелилось. Обувшись в бараньи сапожки домашней выделки и в халат свой, он умылся, помолился и стал советоваться с Ванькой, чего бы напиться сегодня: малины ли, бузины ли, шалфею, липового цвета, кипрею, ивана-да-марьи, ромашки с ландышами или уж заварить настоящего чаю? И Ванька рассудил, что бузина пьётся на ночь для испарины, малина после бани, шалфей в дурную погоду, липовый цвет со свежими сотами, иван-да-марья и ромашка, когда неможется, кипрей, то есть копорский или иван-чай, по нужде, за недостатком лучшего, и потому полагал заварить сегодня настоящего китайского чаю, что и было исполнено.^[3]

— Владимир Даль, «Павел Алексеевич Игривый», 1847

― Или еще того хуже было на солончаках над самым над Каспием: солнце рдеет, печет, и солончак блестит, и море блестит… Одурение от этого блеску даже хуже чем от ковыля делается, и не знаешь тогда, где себя, в какой части света числить, то есть жив ты или умер и в безнадежном аду за грехи мучишься. Там, где степь ковылистее, она все-таки радостней; там хоть по увалам кое-где изредка шалфей сизеет или мелкий полынь и чабрец пестрит белизну, а тут все одно блыщание…^[12]

— Николай Лесков, «Очарованный странник», 1873

Накануне Аграфены Купальницы, за день до Ивана Купалы, с солнечным всходом по домам суета поднимается. Запасливые домовитые хозяйки, старые и молодые, советуются, в каком месте какие целебные травы в купальские ночи брать; где череду от золотухи, где шалфей от горловой скорби, где мать-мачеху, где зверобой, ромашку и девясил…^[13]

— Павел Мельников-Печерский, «В лесах» (книга вторая), 1874

— Теперь могу ли обратиться к вам с вопросом, если только позволите, — вдруг и совсем неожиданно спросил Фетюкович, — из чего состоял тот бальзам, или, так сказать, та настойка, посредством которой вы в тот вечер, перед сном, как известно из предварительного следствия, вытерли вашу страдающую поясницу, надеясь тем излечиться?
Григорий тупо посмотрел на опросчика и, помолчав несколько, пробормотал:
— Был шалфей положен.
— Только шалфей? Не припомните ли ещё чего-нибудь?
— Подорожник был тоже.
— И перец, может быть? — любопытствовал Фетюкович.

— Фёдор Достоевский, «Братья Карамазовы», 1880

Богоматерь пошла к гвоздике:
— Гвоздика! Прекрасная гвоздика! Открой свои лепестки, спрячь моё бедное дитя, чтобы не убила его погоня.
— Ступай своею дорогой! Мне некогда тебя слушать — мне надо цвести и красоваться. Вон — шалфей, цветок нищих. Проси приюта у него, — авось, он тебе не откажет.
Шалфей послушался Пресвятой Девы и приютил беглецов. Когда опасность минула, Мария, прежде чем оставить своё убежище, благословила шалфей, — и благословение Мадонны наградило «цветок нищих» силою целебною и чудодейственною (Lég. de la Sauge).^[6]

— Александр Амфитеатров, «Ноэль (Амфитеатров)», 1899

О, нужно было зорко следить солнцу, чтобы не было земли неневестной ни на один муравьиный шаг! От яркой сурепицы, от донника, шалфея и кашки медово-сочен был воздух, как-то непроходимо густ и сочен, и млеющие дали, видные и невидные ясно, были сотканы из одних только запахов, ставших красками, и красок, которые пели.^[14]

— Сергей Сергеев-Ценский, «Печаль полей», 1909

На узких, высоко приподнятых над поверхностью грядках вместо моркови и огурцов золотились звездочки зверобоя, качались скромные головки тысячелистника. Среди ошарашивающего разнообразия Люсин распознал валерьяну и донник, душицу и мяту, девясил, шалфей и горец.^[15]

— Еремей Парнов, «Александрийская гемма», 1990

Шалфей в стихах

Не шелестя над головой моей,
В прозрачный мрак деревья улетали;
Сквозной удар их молодых ветвей,
Как легкий дым, терялся в горной дали;
Лесной чебёр и полевой шалфей,
Блестя росой, в траве благоухали,
И думал я, в померкший глядя свод:
Куда меня так манит и влечет?^[4]

— Алексей Толстой, «Земля цвела. В лугу, весной одетом...», май 1875

Генерал Ерофей в пост успенский шалфей
Пил с молитвой и верою жаркой;
Но зато в мясопуст от поповниных уст
Кипятился за пенистой чаркой. <...>
Допивая шалфей, раз вдремнул Ерофей;
Вдруг влетает волшебница фея
И пред ним держит речь: «Чтобы силы сберечь,
Не вкушай, друг любезный, шалфея!» <...>
Он настойки вкусил ― и прибавилось сил,
Заскакал, как лихой кабардинец,
И вскричал Ерофей: «Для чего пить шалфей,
Если дан мне волшебный гостинец?»^[5]

— Леонид Трефолев, «Генерал Ерофей», 1894

	Скоро жарко станет, вкруг шалфея зажужжат осы, вечером крестьяне приедут с сенокоса.^[16]
	— Илья Эренбург, «Утром на поляне гладкой...», 1913

	Но сознаться мы не смеем В страхе жалостном своем, По степям бензином веем И над мятой и шалфеем Молча терпим и живем.^[17]
	— Марк Тарловский, «Наша тряская машина...» (из цикла «По дороге в Феодосию»), 13 августа 1929

	Здесь каждый ключ, ручей, болотце, лужица Журчат мне: пей! Кричат дрозды, кусты звенят и кружатся, Хмелит шалфей...^[18]
	— Даниил Андреев, «Нет, не боюсь языческого лика я:...» (из цикла «Сквозь природу»), 1950

	Да! Большим негодяем был этот король!.. Да! В прелестной каретке ездила фея!.. Как хорошо, что зубную боль Можно лечить отваром шалфея.
	— Георгий Шенгели, «Коррозия», 28 сентября 1955

	Я видел бедного Орфея… Дыша отстоем душных смол, Он в стеблях мяты и шалфея Босые ноги исколол.^[19]
	— Всеволод Рождественский, «Я видел бедного Орфея...», 1967

	Шалфей и тысячелистники ― ворох лечебных трав, пахнущих городом, пахнущих домом подземным, принесет завтрашний день.^[20]
	— Виктор Кривулин, «Строят бомбоубежища...», 1972

	Источил жучок мирок пахучий ― Листья ароматные шалфея. Свет сквозь них теперь проходит лучше, Тень узорчатая кружевнее.^[21]
	— Игорь Чиннов, «Мраморный фонтан многоузорный...», 1980

...Лужайки лета,
освещенные солнцем! бездомный мотыль,
пирамида крапивы, жара и одурь.
Пагоды папортника. Поодаль ―
анис, как рухнувшая колонна,
минарет шалфея в момент наклона ―
травяная копия Вавилона,
зеленая версия Третьеримска!
где вправо сворачиваешь не без риска
вынырнуть слева. Все далеко и близко.
И кузнечик в погоне за балериной
капустницы, как герой былинный,
замирает перед сухой былинкой.^[7]

— Иосиф Бродский, «Эклога 5-я (летняя)», 1981

Источники

↑ ¹ ² ³ Бокаччо Д. Декамерон: Роман / Пер с ит. А.Н. Веселовского. Вст.ст. В. Татаринова. — М.: Изд-во Эксмо, 2005 г.. — 672 с. — (Зарубежная классика).
↑ ¹ ² М.В. Ломоносов. Полное собрание сочинений: в 11 томах. Том 11. Письма. Переводы. Стихотворения. Указатели. — Л.: «Наука», 1984 г.
↑ ¹ ² Даль В.И. (Казак Луганский). Повести. Рассказы. Очерки. Сказки. Москва-Ленинград, «Государственное издательство художественной литературы», 1961 г.
↑ ¹ ² Толстой А.К. Полное собрание стихотворений и поэм. Новая библиотека поэта. Большая серия. Санкт-Петербург, «Академический проект», 2006 г.
↑ ¹ ² Трефолев Л.Н. Стихотворения. (из серии Библиотека поэта). — Ленинград, «Советский писатель», 1958 г.
↑ ¹ ² Амфитеатров А.В. «Сказочные были». Старое в новом. — СПб.: Товарищество «Общественная польза», 1904 г. — стр. 89.
↑ ¹ ² Иосиф Бродский. Стихотворения и поэмы: в 2 томах. Новая библиотека поэта (большая серия). — СПб.: «Вита Нова», 2011 г.
↑ А.М.Бутлеров Сочинения в 3 томах. — М.: Издательство Акдемии Наук СССР, 1953-1958 гг.
↑ Чуев Ф.И. «Ильюшин». — М.: Молодая гвардия, 1998 г.
↑ Астафьев В.П. Затеси. — М: «Новый Мир», 1999 г., №8
↑ Редкий в литературе случай, когда Гоголь употребляет старорусское название тысячелистника — «деревий». Не случайно и рассказ называется «Старосветские помещики».
↑ Лесков Н.С. Собрание сочинений в 12 томах, Том 4. Москва, «Правда», 1989 г.
↑ П. И. Мельников-Печерский. Собрание сочинений. — М.: «Правда», 1976 г.
↑ Сергеев-Ценский С.Н. Собрание сочинений. В 12 томах. Том 1. — М.: «Правда», 1967 г.
↑ Е.И. Парнов, «Александрийская гемма». — М.: «Московский рабочий», 1992 г.
↑ И. Эренбург. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. СПб.: Академический проект, 2000 г.
↑ М. А. Тарловский. «Молчаливый полет». — М.: Водолей, 2009 г.
↑ Д.Л.Андреев. Собрание сочинений в 4 томах. — М.: «Русский путь», 2006 г.
↑ В. Рождественский. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1985 г.
↑ В. Кривулин. Воскресные облака. — СПб.: Пальмира, 2017 г.
↑ Чиннов И.В. Собрание сочинений в двух томах. — Москва, «Согласие», 2002 г.

См. также

Поделитесь цитатами в социальных сетях:
ВКонтакте • Facebook • Твиттер • Живой Журнал

[бока-1] ¹ ² ³ Бокаччо Д. Декамерон: Роман / Пер с ит. А.Н. Веселовского. Вст.ст. В. Татаринова. — М.: Изд-во Эксмо, 2005 г.. — 672 с. — (Зарубежная классика).

[ломон-2] ¹ ² М.В. Ломоносов. Полное собрание сочинений: в 11 томах. Том 11. Письма. Переводы. Стихотворения. Указатели. — Л.: «Наука», 1984 г.

[даль-3] ¹ ² Даль В.И. (Казак Луганский). Повести. Рассказы. Очерки. Сказки. Москва-Ленинград, «Государственное издательство художественной литературы», 1961 г.

[толст-4] ¹ ² Толстой А.К. Полное собрание стихотворений и поэм. Новая библиотека поэта. Большая серия. Санкт-Петербург, «Академический проект», 2006 г.

[треф-5] ¹ ² Трефолев Л.Н. Стихотворения. (из серии Библиотека поэта). — Ленинград, «Советский писатель», 1958 г.

[амфи-6] ¹ ² Амфитеатров А.В. «Сказочные были». Старое в новом. — СПб.: Товарищество «Общественная польза», 1904 г. — стр. 89.

[брод-7] ¹ ² Иосиф Бродский. Стихотворения и поэмы: в 2 томах. Новая библиотека поэта (большая серия). — СПб.: «Вита Нова», 2011 г.

[8] А.М.Бутлеров Сочинения в 3 томах. — М.: Издательство Акдемии Наук СССР, 1953-1958 гг.

[9] Чуев Ф.И. «Ильюшин». — М.: Молодая гвардия, 1998 г.

[10] Астафьев В.П. Затеси. — М: «Новый Мир», 1999 г., №8

[11] Редкий в литературе случай, когда Гоголь употребляет старорусское название тысячелистника — «деревий». Не случайно и рассказ называется «Старосветские помещики».

[12] Лесков Н.С. Собрание сочинений в 12 томах, Том 4. Москва, «Правда», 1989 г.

[Мельников-13] П. И. Мельников-Печерский. Собрание сочинений. — М.: «Правда», 1976 г.

[14] Сергеев-Ценский С.Н. Собрание сочинений. В 12 томах. Том 1. — М.: «Правда», 1967 г.

[15] Е.И. Парнов, «Александрийская гемма». — М.: «Московский рабочий», 1992 г.

[Эренбург-16] И. Эренбург. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. СПб.: Академический проект, 2000 г.

[17] М. А. Тарловский. «Молчаливый полет». — М.: Водолей, 2009 г.

[Андреев-18] Д.Л.Андреев. Собрание сочинений в 4 томах. — М.: «Русский путь», 2006 г.

[вс-19] В. Рождественский. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1985 г.

[крив-20] В. Кривулин. Воскресные облака. — СПб.: Пальмира, 2017 г.

[Чиннов-21] Чиннов И.В. Собрание сочинений в двух томах. — Москва, «Согласие», 2002 г.

[1]

[2]

[3]

[4]

[5]

[6]

[7]

[8]

[9]

[10]

[11]

[12]

[13]

[14]

[15]

[16]

[17]

[18]

[19]

[20]

[21]