Агава

Материал из Викицитатника
(перенаправлено с «Agave»)
Агава американская (взрослое растение)

Ага́ва (лат. Agáve) — крупные сочные лилейные растения из семейства Спаржевые, растущие в диком виде исключительно в Мексике, однако впоследствии распространённые человеком по всему миру — в тропических и субтропических областях, и даже севернее, в том числе, и по Европе. В переводе с греческого агава означает «статная, видная». Первые упоминания европейцев об этом растении относятся к середине XVI века. В работе Петера Мартира, вышедшей в 1533 году в Базеле, описывается растение магей с острова Сан-Доминго, в более поздних работах её называют также метл или мескал. В ботаническом роде агава много видов, но самые известные среди них: агава американская и голубая.

Наряду с гигантской кувшинкой викторией регия и кактусом «царица ночи», цветущим громадными, светящимися в темноте, ночными цветами, агава стала едва ли не самым знаменитым оранжерейным растением. Более всего она прославилась как растение, которое цветёт лишь однажды в жизни и затем — умирает. Громадный цветонос с множеством цветов (до 17 тысяч) может достигать 10-12 метров высоты. Сок цветоноса агавы является источником таких известных напитков как пульке, текила и мескаль.

Агава в определениях и коротких цитатах[править]

  •  

Магуэй этого края, особенно тот, который называют тлакаметль, очень целебен из-за мёда пульке, который из него добывают. Из него делают пульке, перемешивают со многими лекарствами, чтобы выпить их через рот.[1]:148

  Бернардино де Саагун «Общая история о делах Новой Испании», 1577
  •  

Также молодой стебелёк магуэя поджаривают в горячем пепле: сок его или вода, в которой он был сварен в кипятке с солью, разливается на рану того, кто поранил голову или раненому на любую рану, <и тем больной> исцеляется.[1]:148

  Бернардино де Саагун «Общая история о делах Новой Испании», 1577
  •  

...стебель почти не развит, и потому-то листья так между собой сближены. Нечто подобное же, но в больших размерах, мы имеем в американских агавах...[2]

  Климент Тимирязев, «Жизнь растения», 1878
  •  

...эти запасы накопляются десятками лет, как, например, сахар в листьях агавы, и затем расходуются на образование колоссальных соцветий, несущих цветы и плоды этих растений.[2]

  Климент Тимирязев, «Жизнь растения», 1878
  •  

Подобно тому, как агава растет в каменистой пустыне и лишь раз в жизни, перед смертью, распускается пышным цветком, так и миллионы людей должны страдать, работать, погибнуть бесследно, прежде чем из среды себя удается выдвинуть гения.[3]

  Софья Ковалевская, «Воспоминания детства», 1890
  •  

Я здесь расту один, как пыльная агава,
На голых берегах, среди сожжённых гор.

  Максимилиан Волошин, «Вячеславу Иванову», 1907
  •  

Среди цветов есть цвет агавы,
И сок его есть пьяность сил...

  Константин Бальмонт, «Женщина-Змея», 1908
  •  

Мы упомянули растения, как агава и некоторые споровые, которые умирают тотчас же после того, как они размножились.[4]

  Илья Мечников, «Этюды оптимизма», 1913
  •  

Где, светоч бездн, доныне, злая
Агава, хищный цвет, горит.

  Константин Бальмонт, «На пирамиде Уксмаль», 1913
  •  

...вдоль выложенной камнем лестницы причудливые агавы разбросали во все стороны мясистые зубчатые листья и чудилось, что они живые, цепкие и страшные, как змеи.[5]

  Пётр Краснов, «От Двуглавого Орла к красному знамени», 1922
  •  

Длинными кухонными ножами, начинающимися из одного места, вырастал могей. Его перегоняют в полупиво-полуводку – «пульке», спаивая голодных индейцев.[6]:38

  Владимир Маяковский «Моё открытие Америки: Мексика», 1926
  •  

Я когда-то читал в одной романтической повести, что агава долго не зацветает, она цветёт один раз и после этого гибнет. Оказывается, вздор.[7]:282

  Илья Эренбург, «Оттепель», 1955
  •  

В настоящее время описано уже более 300 видов агав, объединённых в собственный род, хотя ещё совсем недавно их относили к амариллисам.[8]

  Вальтер Хааге, «Кактусы» (Das praktische Kakteenbuch in Farben), 1960
  •  

...ни одно из растений не имеет такого мощного и крупного соцветия, как агавы. У большинства видов цветонос поднимается на высоту до 2-3 метров. У агавы американской он достигает 5-8 метров, а у агавы Сальма — даже 10![9]

  — Раиса Удалова, «Агавы, алоэ и другие суккуленты», 1994
  •  

Мировую известность завоевала агава сизалевая, с давних времён культивируемая во многих странах. Из её прочного волокна, называемого сизаль или пита, изготавливают верёвки, канаты, рыболовные сети, лассо.[9]

  — Раиса Удалова, «Агавы, алоэ и другие суккуленты», 1994
  •  

Загадочная голубая агава в московском простонародье зовётся столетником. Алоэ.[10]

  — Владимир Казаков, «Жидкий кактус», 1997
  •  

Текилой же называют (это законодательно защищённое название) только мескаль, произведённый в Жалиско и только из агав определённого вида (текуилана).[11]

  — Дмитрий Семёнов, «Одно из главных культурных растений Мексики», 2000
  •  

Пшеница, из которой делается водка, созревает раз в полгода, а агава зреет 8—10 лет, требуя за собой постоянного ухода.[12]

  — Наталья Щелкунова, Виктор Гапон, «Кактусы», 2001
  •  

Среди благородного серебра олив и лавра по-осьминожьи скручивались конечности полосатых агав и громоздились колючие заросли кактусов…[13]

  Дина Рубина, «Русская канарейка», 2014

Агава в научной и научно-популярной прозе[править]

  •  

Всем знакомо, например, растение подорожник, состоящее из пучка листьев, собранных в розетку и почти плашмя лежащих на земле; здесь стебель почти не развит, и потому-то листья так между собой сближены. Нечто подобное же, но в больших размерах, мы имеем в американских агавах, растущих в южной Европе и разводимых в теплицах: у них всё растение состоит из пучка громадных, почти в сажень длиной, мясистых листьев, которые раз в десяток лет выкидывают цветочную стрелку сажени четыре длиной, напоминающую формой колоссальный канделябр.[2]

  Климент Тимирязев, «Жизнь растения», 1878
  •  

В сердцевине так называемых саговых пальм отлагаются запасы крахмала, которые можно считать пудами; в клубнях картофеля отлагается также крахмал; в корнях свекловицы отлагается в изобилии сахар; в кочнах капусты или в корнях репы ― разнообразнейшие питательные вещества; наконец, в мясистых листьях описанной выше агавы отлагается в течение нескольких лет запас сахара. Одним словом, нет почти растительного органа, который не мог бы сделаться вместилищем, складом питательных веществ. Эти запасы идут в дело или на следующий год после их отложения, как это бывает со свекловицей или капустой, запасы которых потребляются на развитие стеблевых и цветочных органов на второй год существования, или эти запасы накопляются десятками лет, как, например, сахар в листьях агавы, и затем расходуются на образование колоссальных соцветий, несущих цветы и плоды этих растений.[2]

  Климент Тимирязев, «Жизнь растения», 1878
  •  

Оспаривая моё мнение, критики ссылаются на многочисленные факты, доказывающие, что в мире животных и растений индивидуум постоянно приносится в жертву на пользу вида. Относительно этого сомнений быть не может. В прежних частях этой книги было сообщено достаточно фактов в доказательство этого положения. Мы упомянули растения, как агава и некоторые споровые, которые умирают тотчас же после того, как они размножились.[4]

  Илья Мечников, «Этюды оптимизма», 1913
  •  

В настоящее время описано уже более 300 видов агав, объединённых в собственный род, хотя ещё совсем недавно их относили к амариллисам. Родина агав — Америка; виды, встречающиеся в средиземноморском регионе и других странах, были завезены туда человеком и постепенно одичали. В Мексике агава считается полезным растением, из неё получают волокно, а также выращивают на больших площадях, обычно на бросовых землях, для выработки пульке — крепкого мексиканского пива, приготовляемого из перебродившего сока агав, содержащего до 15% сахара.[8]

  Вальтер Хааге, «Кактусы» (Das praktische Kakteenbuch in Farben), 1960
  •  

В природных условиях цветущие агавы — зрелище грандиозное, запоминающееся навсегда. Пожалуй, ни одно из растений не имеет такого мощного и крупного соцветия, как агавы. У большинства видов цветонос поднимается на высоту до 2-3 метров. У агавы американской он достигает 5-8 метров, а у агавы Сальма — даже 10! <...> По наблюдениям Е.Кокрума и Б.Хейворда (1962), цветки агавы Шота и агавы узколистной опыляются летучими мышами из рода лептониктерис. Раскрытие цветков в ночное время, обилие сладкого нектара и пыльцы со специфическим запахом привлекают этих ночных опылителей. Наличие высокого прочного цветоноса позволяет летучим мышам «приземляться» и, медленно спускаясь вниз по соцветию, слизывать пыльцу и нектар. В Эквадоре агавы опыляют гигантские колибри из рода патагония. Кроме того, агавы активно посещаются птицами-нектарницами, пчёлами.[9]

  — Раиса Удалова, «Агавы, алоэ и другие суккуленты», 1994 г.
  •  

Мировую известность завоевала агава сизалевая, с давних времён культивируемая во многих странах. Из её прочного волокна, называемого сизаль или пита, изготавливают верёвки, канаты, рыболовные сети, лассо. <...> Агава фуркреевидная даёт волокно хенекен (энекен) или юкатанский сизаль. Главный центр её производства — Мексика, Куба, полуостров Юкатан. Белое волокно энекен идёт на изготовление бумаги, верёвок, тарной ткани. Из агавы складчатой получают волокно эспадин, агавы жёсткой — волокно кенжут.[9]

  — Раиса Удалова, «Агавы, алоэ и другие суккуленты», 1994

Агава в публицистике и документальной прозе[править]

Агава фуркроидная или Хенекен
  •  

Макостик метль. Есть некие магуэи, называющиеся теометль, у которых есть жёлтая полоса по краю мясистого сочного листа, а остальное — зелёного цвета. Это лекарственное <растение>; пекут мясистый лист на тлеющих углях, а после приготовления выдавливают сок чилькостли, перемешивают с ним до десяти перемолотых семян тыквы и сок мильтоматля, всё перемешанное. Давая пить тому, кто вновь заболел от какой-либо болезни; пить вдобавок к еде, и нельзя пить ничего другого; тем самым выздоравливают. Растут эти магуэи повсюду, в горах, а также над тлапанкос, в домах людей. Тот, кто выпивает это, должен вдобавок принять баню.[1]:113-114

  Бернардино де Саагун «Общая история о делах Новой Испании», 1577
  •  

Метль. Магуэй этого края, особенно тот, который называют тлакаметль, очень целебен из-за мёда пульке, который из него добывают. Из него делают пульке, перемешивают со многими лекарствами, чтобы выпить их через рот, как ранее было сказано. У этого тлакаметля толстые мясистые листья. По их краям много шипов. Они называются «груди магуэйя». Также есть шипы на кончиках. Также хорошо этот очищенный пульке, и особенно для тех, кто вновь заболел какой-либо хворью, выпивая его перемешанным со стручком красного перца чилькостли, и с семенами тыквы; всё это перемолотое и выпитое два или три раза; а затем принимается баня, и так исцеляются. Также молодой стебелёк магуэя поджаривают в горячем пепле: сок его или вода, в которой он был сварен в кипятке с солью, разливается на рану того, кто поранил голову или раненому на любую рану, <и тем больной> исцеляется. Также исцеляет стебелёк магуэя сушёный и измельчённый, перемешанный со смолой соснытерпентином, и положенный своей стружкой на больное место, будь то подагра или что-либо другое.[1]:148

  Бернардино де Саагун «Общая история о делах Новой Испании», 1577
  •  

Такой земли я не видал и не думал, что такие земли бывают.
На фоне красного восхода, сами окраплённые красным, стояли кактусы. Одни кактусы. Огромными ушами в бородавках вслушивался нопаль, любимый деликатес ослов. Длинными кухонными ножами, начинающимися из одного места, вырастал могей. Его перегоняют в полупиво-полуводку – «пульке», спаивая голодных индейцев.[комм. 1] А за нопалем и могеем, в пять человеческих ростов, ещё какой-то сросшийся трубами, как орга́н консерватории, только тёмно-зелёный, в иголках и шишках.
По такой дороге я въехал в Мехико-сити.[6]:38

  Владимир Маяковский «Моё открытие Америки: Мексика», 1926
  •  

Аборигены запили всерьёз и стали проигрывать битву за битвой. Так и закончилась Великая империя ацтеков ― по пьяни. Загадочная голубая агава в московском простонародье зовётся столетником. Алоэ.[комм. 2] Помните, родители совали в рот дурацкие листья вместе с мёдом ― от простуды? Или накладывали их на ссадины. Или настаивали алоэ на спирте ― уже от внутренних расстройств.[10]

  — Владимир Казаков, «Жидкий кактус», 1997
  •  

Наряду с маисом и опунциями, агавы представляют собой древнейшее культурное растение Мексики. На рынках древних индейских городов испанские конкистадоры с удивлением разглядывали ткани, сотканные из волокон агав и опунций. Агава сизалана завоевала даже мировую славу — это растение, культивируемое и одичавшее, распространилось на островах Атлантического океана и даже в Африке и Азии. Его выращивают для получения прочного волокна — сизаля, из которого изготавливают верёвки и канаты. Из волокон некоторых других агав вырабатывают бумагу.[11]

  — Дмитрий Семёнов, «Одно из главных культурных растений Мексики», 2000
  •  

…не менее важны агавы в качестве сырья для получения традиционного национального алкогольного напитка — текилы. Как и лучшие французские вина, текила получила своё название по имени городка в мексиканском штате Жалиско — центра выращивания агав. <…> Только в возрасте 8-10 лет они достигают необходимой зрелости. При этом основание растения — округлая сердцевина розетки — достигает массы около 40 кг. Её очищают от мощных длинных листьев, разрубают и варят. После этого сырьё измельчают, процеживают и «запускают» процесс алкогольного брожения. Перебродивший сок используют в качестве лёгкого напитка пульке, популярного, как у нас — пиво. Он — основа производства собственно водки, именуемой мескаль. Текилой же называют (это законодательно защищённое название) только мескаль, произведённый в Жалиско и только из агав определённого вида (текуилана).[11]

  — Дмитрий Семёнов, «Одно из главных культурных растений Мексики», 2000
  •  

Подобно коньяку или шампанскому, текила название — географическое. Происходит оно от слова «тикуилинос» — названия индейских племён, обитавших на территории мексиканского штата Халиско в III в. до н.э. Право называться настоящей мексиканской текилой принадлежит лишь текиле, произведённой в окрестностях одноименного города в штате Халиско.
Текила бывает трёх видов. Хорошая бутылка аньехи может стоить за тысячу американских долларов — и это далеко не предел. Многие любят сравнивать текилу с водкой, размышляя, почему первая дороже последней и отчего последняя кажется крепче первой. Отвечаем на эти насущные вопросы по порядку. Пшеница, из которой делается водка, созревает раз в полгода, а агава зреет 8—10 лет, требуя за собой постоянного ухода. Это раз. И потом, известен ли вам сорт водки, который выдерживался бы в бочках по нескольку месяцев, а то и лет? Это два. Теперь по поводу крепости. Текила не крепче (а иногда даже чуть слабее) водки. Однако «эффект» от неё ощутимее, поскольку пьётся она комнатной температуры, а следовательно, быстрее усваивается организмом.[12]

  — Наталья Щелкунова, Виктор Гапон, «Кактусы», 2001

Агава в мемуарах, письмах и дневниковой прозе[править]

  •  

Роль толпы ― служить лишь удобрением, на котором могут вырасти несколько отдельных выдающихся личностей. Таких избранников судьбы, «гениев», ради которых существует все человечество, является, быть может, два-три в течение целого столетия; но они составляют «соль земли». Подобно тому, как агава растет в каменистой пустыне и лишь раз в жизни, перед смертью, распускается пышным цветком, так и миллионы людей должны страдать, работать, погибнуть бесследно, прежде чем из среды себя удается выдвинуть гения.[3]

  Софья Ковалевская, «Воспоминания детства», 1890
  •  

...мулы, бубенцы, остановки в харчевнях, перепряжка лошадей и перебранка погонщиков, ослепительная луна и фантастические очертания скал с ерошащимися на них агавами ― всё было необычно ново и осталось в памяти как что-то единственное, неповторимое, сказочное, но суровое.[14]

  Сергей Волконский, Мои воспоминания (Том первый), 1923
  •  

За большими дубами расстилается луг до края двух скрещивающихся оврагов; на краю стоит скамейка, перед ней площадка и цветник, и на пнях две огромные агавы, которые когда-то мать моя привезла маленькими в одном горшке с виллы Волконской в Риме… В чем прелесть всего этого? Отчего мы так это любим?[14]

  Сергей Волконский, Мои воспоминания (Том второй), 1924
  •  

Между тем, вокруг и сверху нас оказывается тысяча южных растений, экзотических для любого глаза, кроме разве что моего. Здесь и африканские агавы с длинными шипами на концах громадных сизых листьев, и высокие американские кактусы, вроде телеграфных столбов, и толстые лианы-древогубцы, и нежные перистые мимозы, и бог весть ещё что впридачу.[15]:282

  Юрий Ханон, «Скрябин как лицо», 1995

Агава в беллетристике и художественной прозе[править]

  •  

Для животных нашлась обильная пища — сочные, хотя и колючие, листья кактусов; но дон Пабло напрасно осматривал ближайшие окрестности, думая найти какое-нибудь съедобное растение, которое заменило бы изгнанникам хлеб или картофель. Ему помог Гуапо; опытность индейца здесь оказалась полезнее всей учености ботаника. Он показал ему дикую агаву, мясистая сердцевина которой, так же как и верхняя часть корней, очень вкусна, особенно сваренная с мясом. Эта агава во множестве растет на скалах, в самых бесплодных местах. Толстые листья ее при разрезе дают большое количество освежающего сока, что делает их бесценными для измученного жаждой путешественника. В равнинах северной Мексики бродячие племена апачей, команчей и навахов варят агаву с лошадиным мясом, это и составляет их основную пищу. Одно племя апачей даже называют мескалерами (mescaleros) по названию этого растения, которое в той местности называется мескаль (mescal). Во многих лесах Анд, где почва бесплодна, дикая агава является единственным растением. Бедные племена индейцев по необходимости употребляют ее в большом количестве; и природа, кажется, с тем и дала это растение пустыне, чтобы человек и здесь имел возможность существовать.

  Майн Рид, «Изгнанники в лесу», 1854
  •  

Таким образом койоты среди пустыни сумели приготовить себе ужин, не забыв при этом и десерта. Поужинав, они стали готовить к завтраку на следующий день блюдо, до такой степени любимое апачами, что одно из апачских племён, племя мецкалов, сделало его своей постоянной пищей и даже получило своё название от названия этого растения — мецкала.
У ботаников оно известно под названием мексиканского алоэ, которое в изобилии растёт в пустыне. Способ приготовления пищи из алоэ менее сложен, чем это можно было бы предположить. Вот как поступили койоты. Они нарвали сперва довольно большое количество мецкала, затем отрезали у каждого растения его расходящиеся лучеобразно от сердцевины твёрдые, длинные, как шпаги, листья и сняли с сердцевины кожицу. Тогда открылась беловатая, яйцевидной формы масса, толщиною с человеческую голову. Она и употребляется в пищу.[комм. 3]

  Майн Рид, «Затерявшаяся гора», 1882
  •  

Порою тропинка почти совсем терялась в гуще диких зарослей, и молодой женщине приходилось пробираться с трудом, отстраняя руками от смуглого, прекрасного лица упрямые ветки буйных на воле кустарников. Если бы не её зоркая и внимательная осторожность, то не раз были бы поранены её стройные руки и ноги зазубренными толстыми краями голубовато-зелёных, сочных листьев агав.[комм. 4] Под напрасною свирепостью томились их громадные, желтовато-зелёные цветы.[16]

  Фёдор Сологуб, «Королева Ортруда», 1909
  •  

Братья Полежаевы, Оля и Ермолов задумчивыми глазами следили за чудесным бегом его. Они сидели на полугоре, на каменном крыльце богатого дома, на острове-игрушке с рощами цветущих миндалей и персиков, среди апельсиновых садов и мраморных вилл. Над ними недвижно нависли листья белой акации и кисти душистых цветов пряным ароматом поили воздух. Две лохматые драцены росли у крыльца, а вдоль выложенной камнем лестницы причудливые агавы разбросали во все стороны мясистые зубчатые листья и чудилось, что они живые, цепкие и страшные, как змеи.[5]

  Пётр Краснов, «От Двуглавого Орла к красному знамени», 1922
  •  

После унылого двора, мощённого камнями, сад поражал обилием зелени и цветов. Сад простирался на восток, постепенно понижаясь по направлению к берегу моря. Дорожки, посыпанные красноватыми измельчёнными раковинами, разбегались в разные стороны. Возле дорожек росли причудливые кактусы и голубовато-зелёные сочные агавы, метёлки со множеством желтовато-зелёных цветов. Целые рощи персиковых и оливковых деревьев прикрывали своею тенью густую траву с пёстрыми, яркими цветами. Среди зелени травы сверкали водоёмы, выложенные по краям белыми камнями. Высокие фонтаны освежали воздух.[17]

  Александр Беляев, «Человек-амфибия, 1928
  •  

Только советую в штатском ехать, а то в форме ты больно красив, девушки заглядываться будут. Есть в этом саду растение — мексиканская агава. Сам найди, не расспрашивай. Там у каждого растения дощечка имеется и на ней название по-латыни написано. Надеюсь, разберёшь. Вот я и прошу тебя в выходной день с утра находиться где-нибудь поблизости от этой агавы. Мы со Щуровским тоже приедем любоваться этим растением, но будет лучше, если тебя не заметим. Погуляем и уедем. Но как только мы отойдём, прошу тебя немедленно подойти к агаве и... — Пронин достал из стола продолговатый заклеенный конверт без всякой надписи и подал его Виктору. — ...подойти и ловко и незаметно спрятать где-нибудь меж листьев или под листьями этот конверт. Затем я попрошу тебя не спускать с растения глаз. Ты увидишь, кто возьмёт конверт, и проследишь за ним. Помни: за человека, который возьмёт конверт, ты отвечаешь головой. А за сим рекомендую тебе пойти и отдохнуть перед этой, предупреждаю, весьма нелёгкой работой.[18]

  Лев Овалов, «Рассказы майора Пронина», 1939
  •  

Они подошли к отделу южноамериканской флоры. Посреди холмика возвышалась агава. Голубовато-зелёные, толстые сочные листья с зазубренными краями пучком торчали из земли.
— Интересно, какие они на родине?
— Посидим, — предложил Щуровский.
Они сели на садовую скамейку, недавно окрашенную зелёной краской.[18]

  Лев Овалов, «Рассказы майора Пронина», 1939
  •  

— Я спрятался среди георгин. Не волнуйтесь. Это была неприятная ночь, могу вам сказать. Я мёрз и любовался этим противным растением. Хоть бы какая-нибудь собака приблизилась к вашему конверту! Особенно холодно стало на рассвете, и цветы вовсе не настраивали меня на поэтический лад. Наступило утро. Начали приходить рабочие. Скорчившись, сидел я за парниковыми рамами, уставясь всё в одну и ту же точку. Рабочие поливали растения и подметали дорожки. Научные сотрудники тоже занимались какими-то своими делами. Наконец сад снова открылся для посетителей. Я смог вылезти из-за своего прикрытия и подошёл к агаве. Конверта не было.
— Прозевал? — спросил Пронин тем безразличным глухим голосом, какой всегда появлялся у него в моменты сильного волнения.
— Я даю вам слово, что ни на мгновение не сводил глаз с этой чёртовой агавы! — воскликнул Виктор. — Когда сад закрылся, конверт был на месте. Ночью никто к агаве не подходил. Утром прошла мимо какая-то научная сотрудница, должно быть студентка, двое рабочих с лейками, и садовник подстригал поблизости кусты. Больше никого.[18]

  Лев Овалов, «Рассказы майора Пронина», 1939
  •  

Соколовский снова заговорил:
Я когда-то читал в одной романтической повести, что агава долго не зацветает, она цветёт один раз и после этого гибнет. Оказывается, вздор. В Ботаническом мне показали агаву — цвела и живёт.[7]:282

  Илья Эренбург, «Оттепель», 1955
  •  

Справа ступенчато взбегали еще спящие виллы, отели, великолепные дворцы ривьеры, а вниз на дорогу сползали клочья дымной бороденки утреннего тумана, что цеплялись за ветви пиний и жестяные на вид ленты агав. <...>
Среди благородного серебра олив и лавра по-осьминожьи скручивались конечности полосатых агав и громоздились колючие заросли кактусов… <...>
― Здесь? ― тяжело дыша, спросила Айя, но Леон только мотнул головой, продолжая взбираться по крутой тропе на гребень горы. Он приметил поляну, окруженную оливковой рощицей, посреди которой расселись три неряшливые агавы. <...>
Вторую «кабанью» калитку миновали у Каппелетты, и когда добрели до цели, обогнув гигантскую, какую-то инопланетную агаву, Леон разрешил последний привал на этой птичьей высоте.[13]

  Дина Рубина, «Русская канарейка», 2014

Агава в поэзии[править]

Агава королевы Виктории, один из красивейших видов агавы
  •  

Есть подорожник, есть дрема́,
‎Есть ландыш, первоцвет.
‎И нет цветов, где злость и тьма,
‎И мандрагоры нет.
‎Нет тяжких кактусов, агав,
‎Цветов, глядящих как удав,
Кошмаров естества.
‎Но есть ромашек нежный свет,
‎И сладких кашек есть расцвет,
‎И есть плакун-трава.

  Константин Бальмонт, «Славянское Древо», 1906
  •  

Я здесь расту один, как пыльная агава,
На голых берегах, среди сожжённых гор.
Здесь моря вещего глаголящий простор
И одиночества змеиная отрава.

  Максимилиан Волошин, «Вячеславу Иванову», 1907
  •  

Среди цветов есть цвет агавы,
И сок его есть пьяность сил,
Тот сок, исполненный отравы,
Кветцалькоатля опьянил.
И меж огней есть дивно-синий,
И меж Богинь — с одной Богиней
Наш дух не тщетно связан был.

  Константин Бальмонт, «Женщина-Змея», 1908
  •  

О стране, где в чаще леса расцветают орхидеи,
Где полями завладели глянцевитости агав,
Где проходят ягуары, где шуршат под пальмой змеи,
Где гремят цикады к Солнцу, меж гигантских пышных трав.

  Константин Бальмонт, «Из страны Кветцалькоатля», 1908
  •  

И кровь, и кровь, своя, чужая,
На высях стройных пирамид,
Где, светоч бездн, доныне, злая
Агава, хищный цвет, горит.

  Константин Бальмонт, «На пирамиде Уксмаль», 1913
  •  

Красный Марс восходит над агавой,
Но прекрасней светят нам они —
Генуи, в былые дни лукавой,
Мирные, торговые огни.

  Владислав Ходасевич, «Вечер», 1913

Комментарии[править]

  1. Маяковский допускает ботаническую неточность, которая не может быть поставлена ему в упрёк. Если нопа́ль и в самом деле является кактусом, то могей – это и есть агава лат. Agave, совсем не кактус и даже не похожая на него.
  2. И здесь Владимир Казаков продолжает традиционную путаницу с агавами и алоэ. Разумеется, в данном случае имеется в виду голубая агава (текилана), из которой ацтеки «гнали» алкоголь.
  3. По всей видимости, Майн Рид (со слов ботаников) ошибочно называет мецкал «мексиканским алоэ», но скорее всего, это один из видов агавы. Алоэ же в диком состоянии в Мексике не растёт, это африканское и азиатское растение.
  4. Судя по описанию, Сологуб также имеет в виду не агавы, а похожие на них растения.

Источники[править]

  1. 1 2 3 4 Бернардино де Саагун, Куприенко С.А., «Общая история о делах Новой Испании. Книги X-XI: Познания астеков в медицине и ботанике», (ред. и пер. С. А. Куприенко), Киев: «Видавець Купрієнко С.А.», 2013 г., 218 стр.
  2. 1 2 3 4 К.А.Тимирязев. «Жизнь растения» (по изданию 1919 года). — М.: Сельхозгиз, 1936 г.
  3. 1 2 Ковалевская С.В. Воспоминания. Повести. Москва-Ленинград, «Наука», 1974 г.
  4. 1 2 И. И. Мечников. «Этюды оптимизма». (1907-1913) — М.: Наука, 1988 г.
  5. 1 2 Краснов П. Н., «От Двуглавого Орла к красному знамени»: В 2 книгах. — Кн. 2. — М.: Айрис-пресс, 2005 г. (Белая Россия)
  6. 1 2 С.Турдиев, Р.Седых, В.Эрихман, «Кактусы». — Алма-Ата, издательство «Кайнар», 1974 год, 272 стр, издание второе, тираж 150 000.
  7. 1 2 Илья Эренбург. «Оттепель». — М.: Советский писатель, 1956 г.
  8. 1 2 Вальтер Хааге «Кактусы» (Das praktische Kakteenbuch in Farben). — М.: «Колос», 1992. — С. 75. — 368 с. — 25 000 экз.
  9. 1 2 3 4 Удалова Р.А., «Агавы, алоэ и другие суккуленты». — СПб.: «Агропромиздат», 1994 г. — 112 с., стр. 33-34
  10. 1 2 Владимир Казаков. «Жидкий кактус». — М.: «Столица», №18, 1997
  11. 1 2 3 Д. В. Семёнов. «Кактусы и другие суккуленты в доме и в саду», М., « Фитон + », 2000 г., стр.188
  12. 1 2 Щелкунова Н.В., Гапон В.Н., «Кактусы». — М.: ОЛМА-ПРЕСС (серия: Цветы дома и в саду), 2001 г. — 96 стр. стр.18. «Текила — кактусная водка»
  13. 1 2 Рубина Д. И. Русская канарейка. Блудный сын. — М.: Эксмо, 2015 г.
  14. 1 2 Князь Сергей Волконский. Мои воспоминания. — М.: Искусство, 1992 г.
  15. Юрий Ханон «Скрябин как лицо», издание второе. — СПБ: Центр Средней Музыки, 2009. — 680 с. — ISBN 5-87417-026-X
  16. Ф. Сологуб. Творимая легенда. Книга I. М.: «Художественная литература», 1991 г.
  17. А. Беляев. «Человек-амфибия». М.: Детская литература, 2001 г.
  18. 1 2 3 Л. С. Овалов. Собрание сочинений в трех томах. Том 2. — М.: «Молодая гвардия», 1988 г.

См. также[править]